Бойцы и командиры воюют. Третий день они держат немцев у Барановичей, возле мощного железнодорожного узла и узла шоссейных дорог. Немцы еще в первую мировую войну называли этот город «стратегическим перекрестком». Держат они немцев и в других районах. Но противник находит бреши в обороне, слабые места и рвется вперед. А штаб нашего фронта существует только формально. Фактически его нет. Я не могу больше находиться в этой атмосфере бездействия, опущенных рук. Нужно немедленно, энергично принимать меры, расширять коридор, выводить войска. Попытаюсь сегодня поговорить с генералом Павловым как коммунист с коммунистом. Но беда – он никого не хочет слушать и верит, что немцы вот-вот выдохнутся, что вот-вот наши из района Белостока ударят по тылам Гудериана и что вообще у Красной Армии не может быть поражений, их не допустит Ставка. Это какой-то упрямый наивный оптимизм, другого определения найти не могу.
На нашей даче тихо. Клюем по крохам скудные данные разведки и регистрируем на карте сообщения летчиков: немцы появились там-то, немцы вышли туда-то, бои в таком-то районе.
На военных дорогах – неразбериха. Командиры, не зная общей обстановки, действовали по собственному разумению, пытаясь угадать, где свои, а где противник. Одни части двигались на запад, выполняя чей-то приказ, давно уже неосуществимый, другие отступали на восток и юго-восток, наталкивались на немцев, прорывали тонкую еще цепочку окружения.
Особую сумятицу вносили беженцы и обозы. Беженцы днем отсиживались в лесах, скрываясь от самолетов, а ночью заполняли дороги, мешая продвижению войск. На перекрестках и возле переправ до рассвета не рассасывались пробки.
Обозы отстали от своих частей, перемешались, перепутались. Повозочные, народ не больно грамотный, ехали наугад, «куда все», спрашивая встречных, не знают ли, где их полк. А те, которым надоело болтаться бесцельно, становились лагерем, ожидая, пока какое-нибудь начальство найдет их.
* * *
Коротилов, Полина и Виктор вскоре после выезда из Барановичей попали в поток грузовиков, танков и бронемашин. На восток отходила моторизованная дивизия, имевшая задачу занять оборону юго-западнее Минска. Комиссар решил держаться вместе с этой дивизией.
Низкорослая лошаденка оказалась выносливой, бежала, не уставая, спокойной размашистой рысью. Тарантас мягко покачивался на рессорах. Дьяконский, сидевший за кучера, торжествующе поглядывал на комиссара и Полину: вот вам и царская карета – самая подходящая таратайка для раненого человека.
Ехали всю ночь, а на рассвете миновали небольшой деревянный городишко Мир, тихий, с заросшими травой улицами, с цветами под окнами в палисадниках. Несмотря на ранний час, на улицах было много народу, у калиток стояли женщины, сидели на скамейках старухи, провожая отступающие войска.