Подобный разговор длился часа два, а то и больше. Иногда Порошин повышал голос, приказывал требовательно и резко, но чаще просто беседовал спокойно и даже с шуткой. То, о чем говорил полковник, штабные командиры тут же оформляли письменно, готовя боевой приказ, уточняли по карте названия населенных пунктов, определяли разграничительную линию с соседями.
Потом Порошин вызывал к телефону начальника штаба, находившегося во втором эшелоне вместе с тылами и политотдельцами. Интересовался количеством боеприпасов, продуктов, эвакуацией раненых, давал указания, куда и что подвезти, в какой батальон прислать пополнение.
Около полуночи все, кроме дежурного, ложились спать на несколько часов. Дежурный подкладывал дрова в печку, отвечал на телефонные звонки. Ночью, как правило, на передовой было тихо. На улице трещал мороз. Громко скрипел снег под валенками часового.
Задолго до рассвета срывался где-нибудь один выстрел, за ним другой, третий, все чаще и чаще начинали бить пулеметы. Полковник Порошин снова вызывал по телефону комбатов, расспрашивал, требовал. А потом брал лыжи и в сопровождении автоматчиков уходил в тот батальон, где было особенно трудно.
Почти каждый разговор с командирами Порошин заканчивал одним и тем же наставлением: «Не штурмуй, не атакуй в лоб, немец только и ждет этого… Думай, обходи, окружай, бей с флангов и с тыла». Игорь даже решился как-то под хорошее настроение сказать:
– Товарищ полковник, эту вашу заповедь каждый красноармеец в бригаде наизусть знает.
– А я повторял и повторять буду, – у полковника двинулась тяжелая челюсть. – Наше преимущество сейчас – скорость, маневр. Противник привязан к деревне, к дороге. А у нас и поле, и лес, все наше, везде пройдем, все доступно. Ты видел, что Бесстужев делает? Он ни одного населенного пункта в лоб не брал. Проскочит по полям, нажмет с фланга – немцы бегут… У него и потерь меньше, чем у других.
– Так это же всем известно! – возразил Игорь.
– Известно, говоришь? – У Порошина медленно багровели щеки, а лоб, наоборот, становился белым: первый признак нахлынувшего на полковника гнева. – Ты знаешь, что я двух ротных от должности отстранил? За это самое отстранил. Известно, а вот не делали, подлецы! – выругался он. – Косность, привычка к догмам, нежелание думать – вот бич. Подойдут, развернутся возле деревни и атакуют по всем стандартам, А стандарт немцам хорошо знаком. Люди гибнут. Боец на снегу – мишень: бей – не хочу!.. Каждый раз по-новому нужно задачу решать. А если в голове одна извилина, да и та прямая, – в подносчики патронов такого. Пусть горбом поработает…