– Вы ничего не скажете моему отцу?
На скулах Камерона заходили желваки, и Джиллиан с болезненным удовольствием поняла: ему труднее расстаться с ее отцом, чем попрощаться с ней.
– Я не смогу все объяснить как надо…
– Я тоже, – возразила она.
– Но вы останетесь с ним, и ему будет легче. А с вами останется он. – Камерон с симпатией взглянул на доктора Боуэна. – Я полагаю, он очень скоро обо мне забудет.
Джиллиан почувствовала необъяснимую печаль. Он завидовал ее отношениям с отцом! Несмотря на то, что от врача и ученого, каким когда-то был Уилтон Боуэн, почти ничего не осталось, Камерон разглядел в нем человека и даже, может быть, немного полюбил его.
Пока она забиралась в фургон, Камерон стоял сзади, как делал постоянно, после того как она высмеяла его за попытку приучить ее к обходительности, от которой потом придется долго отвыкать. Джиллиан считала, что только она сама виновата в изматывающем ее чувстве сожаления. В этот раз ей так хотелось, чтобы он поднял ее и посадил на скамью, и она ощущала при этом его упругую силу и крепкие руки у себя на талии.
– Разве Мартин не поедет с вами? – удивленно спросила она.
– Нет, он пока останется.
– Следить за тем, чтобы я не передумала и не донесла властям?
– Нет, Джиллиан. Чтобы было кому помочь вам в случае неприятностей. – Камерон легко забрался в фургон и сел подальше от Джиллиан, чтобы не касаться ее.
Вожжи в ее руках вдруг стали скользкими – ладони вспотели, как это бывало, когда Джиллиан слишком надолго уезжала из дома.
– Но, Куинни, – крикнула она и хлопнула вожжами по спине лошади. Куинни натянула постромки, а Джиллиан потихоньку вытерла руки о край юбки.
Сумерки сгущались. Мягкий свет лампы, льющийся из окон дома, растаял позади них. Влажный воздух обещал вскоре превратиться в туман, и стук копыт Куинни по утрамбованной земле из-за густоты воздуха казался слишком громким.
Джиллиан чувствовала, что все было как в ту первую ночь, когда Камерон внезапно появился из темноты и навсегда изменил ее жизнь – слишком тяжелый воздух, слишком неподвижные деревья. Тишина, глубокая настолько, что стук сердца, казалось, вот-вот перекроет оглушительное цоканье копыт Куинни.
– Что-то не так, – внезапно сказала Джиллиан. – Похоже, за нами следят.
Камерон не стал насмехаться над ее страхами, и она ощутила горделивый трепет оттого, что он оценил ее интуицию. И тут же опять разозлилась на себя: что толку радоваться крохам, которые он ей бросил, уезжая из её жизни!
– Расставание, – наконец сказал Камерон. – Вот что увеличивает напряжение.
Она это прекрасно понимала. В ней все кипело от желания протестовать против того, чтобы эти неприятные минуты стали их последними совместными моментами. Она хотела выкрикнуть, что у нее набралось слишком мало воспоминаний о нем и их не хватит на оставшуюся жизнь. Однако это напряжение не имело никакого отношения к опасности, которую Джиллиан чувствовала так же явственно, как видела поднимающиеся от земли клубы тумана.