– Маша? Ты что такое говоришь? – вдруг раздался голос за моей спиной. Я обернулась и увидела Полину Ильиничну. Сказать, что я удивилась, не могу. Я уснула, и хоть во сне и не понимаешь, что спишь, мне совершенно не показалось странным, что я вижу покойницу.
– Полиночка? – я радостно улыбнулась и бросилась к ней.
– Эй, куда полетела. Остановись! Ко мне-то тебе зачем? – рассердилась она. Я смотрела на нее, и поражалась, как прекрасно она вдруг стала выглядеть. На ней было ее лучшее платье, но сидело оно на ней, как на юной девушке. Морщины разгладились так, что я ее еле узнавала. Если бы не знакомое платье и голос, я решила бы, что передо мной ее дочь. Если бы я не знала точно, что дочери у нее нет.
– Полиночка Ильинична, как вы! Господи, как же я рада. Я так скучаю, ужасно!
– Я знаю, знаю! – успокоила меня она. – И я тоже, тоже, моя дорогая. Знаете, мне же тут не дают кефира.
– Почему? – удивилась я.
– Может, тут его вообще нет? – задумалась моя старушка. – Ладно, я, собственно, не поэтому. Как ты могла подумать, что ты ко мне никакого отношения не имела?!
– Ну, это ж я так. Просто случайно подумала! – принялась оправдываться я.
– Ты, между прочим, много всякой глупости думаешь. Я тут могу читать теперь мысли. Не все, конечно, но твои почему-то слышу. Что это за упадничество? Манечка, разве можно так унывать? Ты сыта, одета, обута – Бог тебя любит. Чего ты так убиваешься?
– Мне тут плохо! Очень плохо! – я принялась снова рыдать. Только в отличие от реальных слез, сонные слезы ни черта не текли из глаз. Я рыдала – рыдала – рыдала, а глаза продолжали оставаться сухими.
– Манечка, мне пора.
– Нет, пожалуйста, останьтесь еще. Хоть чуть-чуть! – тряслась от рыданий я.
– Слушай, прекращай ты это безобразие, – фыркнула она. И погладила меня по голове. – Все будет хорошо. Ты, кажется, это хотела услышать?
– Ага, – всхлипнула и шумно засопела я.
– Ну, улыбнись, – Полина Ильинична наклонилась к моему лицу. Она оказалась так близко, что я даже будто услышала ее дыхание. – Я, собственно, зачем пришла. Эти дряни не заказали службу за упокой моей души. Отпеть-то отпели, слава Богу. И то благодаря тебе, моя девочка. А службу не заказывают. Представляешь? Все-таки, бедный мой братец! Какая карма!
– Заказать службу?
– Да. Заупокойную, пожалуйста. И вообще, пошла бы ты, помолилась? А то сидишь тут, нагнетаешь панику. И поставь за меня свечку! – строго помахала пальчиком моя Полина Ильинична. И исчезла. Остался только какой-то навязчивый звук. Словно кто-то забивает гвозди в крышку гроба. Или, напротив, делает скворечник. Или… или просто стучит в мою дверь. Дубасит что есть мочи.