– Я понимаю только одно – ты мне солгала.
– Я? – опешила я.
– Именно. Я тебя спрашивал, одинока ли ты. Почему бы не ответить мне, что у тебя был любовник? Что такого? Я бы понял! По крайней мере, это было бы честно. Но ты соврала. Соврала! Все вы врете!
– Ничего я не врала! – заорала я на весь трамвай. Пассажиры оглядывались и старались перейти в другую половину вагона. – Он действительно никем мне не был.
– Да что ты! Значит, ты была совершенно одинока. Так только, немножко спала с коллегами. Так, что ли? – возмутился он. А я покраснела, потому что, невзирая на циничность сказанного, все примерно так и было. Комси-комса. И что, меня нельзя понять?
– Я просто хочу сказать, что ты был для меня важнее…
– Ну, спасибо. Утешила. Я, значит, первый в очереди! Отлично! Знаешь, что, дорогая. Спасибо за чудесный секс. Но больше не надо. Если что, сниму проститутку! – мы безнадежно потеряли всякую возможность конструктивного диалога. Он был взбешен. Причем потом я поняла, что большая часть его бешенства осталась еще от его жены. Именно она когда-то врала ему, так, что теперь он орет на меня, не в силах сдержаться. Но в тот момент и я уже находилась в несколько измененном состоянии, и тоже лихорадочно вспоминала, что все мужики одинаковые, и что ничего, кроме боли и проблем, они дать мне не могут. И я тоже орала на него, хотя мы и ехали с ним в трамвае, и на нас оглядывались обеспокоенные граждане. И даже крепче хватались за сумки.
– О, прекрасно! – я заговорила намеренно ледяным тоном. – Это так по-мужски.
– А что, я похож на бабу?
– Значит, все? – я чуть не поперхнулась этим «все».
– А ты как думала? – он был готов рвать и метать. Я вдруг представила, что это наш последний разговор и чуть было не умерла от этой мысли.
– Я бы не хотела, чтобы ты так уезжал! – Митя поджал губы и молчал. Потом что-то решил, кивнул и повернулся ко мне. Какие у него глаза! Да и все остальное тоже. Редкий мужик может сочетать в себе столько хорошего сразу.
– Знаешь, я, может, и погорячился. Но и ты хороша! Значит, у тебя все-таки был любовник.
– Был, – кивнула я. – Но только до тебя.
– А зря. Чего пропадать добру! Я-то ведь уезжаю, и меня полгода не будет. Не оставаться же тебе одной, – он снова жестко улыбнулся одними губами. Я чуть не расплакалась.
– Ну, вот и катись, – я была готова броситься к нему на шею и вымаливать прощения. Но на этот счет у меня тоже была заповедь, причем категорическая. Висела я уже однажды на одной шее. А она меня стряхнула так аккуратненько, да и женилась на москвичке. Так что больше никогда.