– Это же совсем близко, вай, дорогая! Никто не узнает, мамой клянусь. А мы тебе за это прэмию выпишем.
– Нельзя. Не положено, – мрачно отвечала я. У директора, видимо, московским климатом была сильно расшатана нервная система, потому что он начал меня запугивать и склонять к доставке пирожков под страхом кляузы руководству. Но я была – кремень. Во-первых, потому что мое наличие на пляже в любой момент мог проверить бдительный линейный контроль. А во-вторых, я совсем не люблю, когда меня пугают. Еще с Грозного. Мне очень хочется сразу в рожу вцепиться и повырвать все волосы. Или что еще похуже. В общем, директор безуспешно брызгал слюной, а я наблюдала за отдыхающими, которые, к слову о мусоре, изящно расстилали полотенца прямо на бычки, обертки от мороженого и остатки еды предыдущих курортников. Просто не понимаю, как можно получать удовольствие от такого времяпрепровождения. Да и купание-то в Москве-реке ничем не лучше. Плывешь, а руками разгребаешь пустые пластиковые бутылки, окурки, бумажки (хорошо, если не туалетные). Ощущение, что ты плещешься в отстойнике московской канализации. Б-р-р! Но народу нравится. Народ не только плавает и отфыркивается, но и вносит свой посильный вклад в дело загрязнения окружающей пляж среды. И хотя я не сильный поборник экологии, но тогда, на пляже, мне страшно хотелось натравить на всю эту ораву матерых гринписовцев. Да еще и директор этот, достал нас-таки, вызвал-таки бригаду линейного контроля. Отомстил, падла.
– Ну, чем занимаемся, господа доктора? – поджав тонкие губки, вопрошала мадам лет пятидесяти, идеально вписывающаяся в стандарт «девяносто-шестьдесят-девяносто», если, как шутят в народе, измерять этими параметрами соответственно рост-возраст-вес.
– Да вот, бдим! – с вызовом ответил мой напарник. – В соответствии с должностной инструкцией.
– Ага! – нежно улыбнулась тетка. – А нам поступил сигнал, что вы тут водку пьянствуете. И вообще, ведете себя неподобающим образом.
– Ну, естественно, – буркнула я. – И за пирожками не едем, и грубим. Естественно!
– Какие пирожки? Причем тут пирожки? – опешила кураторша. – Сейчас будем проводить тест на алкоголь.
– Не вопрос, – с готовностью согласились мы, ибо были чисты и безгрешны, як младенцы. Но дело до теста так и не дошло. Примерно в ту же минуту в помещение нашей спасательной конуры двое добрых молодцев совершенно молча втащили третьего. Третьему было явно не до отдыха. Он посинел и не дышал.
– Когда нашли? – коротко бросил напарник.
– Только что. Около берега, – молодцы, видимо, были в шоке, но нам было не до них. Потом уколем их чем-нибудь подходящим. А пока я стаскивала с утопающего ремень и перетаскивала его на лавку. Волновал его нежно-синий оттенок кожи. Всякому медику известно, что синие утопленники далеко не так перспективны, как розовенькие. Розовые – они еще практически живые, с них только воду слить, и они сами как-нибудь заведутся, задышат. А к вечеру уже смогут опять отплясывать джигу. С синенькими же все сложнее. Мой коллега переломил мужика через колено и старательно бил, что есть мочи, по спине. Я же по мере сил помогала ему, очищала ротовую полость пациента от всякой дряни и вводила нужные препараты.