Похороны, в соответствии с традициями, состоялись на третий день после смерти Полины Ильиничны. Пришло не очень много народу. Племянницы демонстративно рыдали и принимали соболезнования. Меня они всем представляли, как хорошую знакомую покойной. Вот кто я – хорошая знакомая. Причем для всех. И для Мити тоже. Если что, он скажет – это Маня, моя хорошая знакомая. Мое сердце разваливалось на куски, когда аккуратный недорогой гроб опускался в глубокую угрюмую яму, вокруг которой сколько хватало взгляда, тоже стояли кресты, надгробия и памятники. Почему человек смертен? Отчего бы нам не жить вечно? Может, все это из-за того, что мы сами не сможем справиться с этой вечностью и будем бесконечно хныкать и проклинать судьбу за то, что предела нет. Человек ничему не может быть благодарен. Я неумолимо влетала в депрессию. И на поминках, на которых после первых рюмок за упокой новопреставленной рабы Божьей Полины, потекли неспешные разговоры о курсе валют, о политике нашего президента, крепкой рукой ведущего страну в счастливое капиталистическое будущее, мне стало тошно. Да так, что я ушла на улицу и долго сидела на лавочке, вспоминая, как Полина Ильинична боялась, что меня переманят другие старушки во дворе. Глупая! Да разве я была нужна кому-то кроме нее.
– Где ты была? – спросила племянница, когда через несколько часов я вернулась обратно. – Мы тебя везде искали.
– Я пошла подышать воздухом, – отвернулась от нее я.
– Помоги нам убрать посуду! – безапелляционным тоном приказала мне она. Я кивнула. Посуду так посуду. Все равно мир вокруг уже никогда не будет прежним. Я терла губкой тарелки, и безо всяких мыслей смотрела, как стекает по моим пальцам мыльная вода.
– Послушай. Маша, – несколько смущенно начала племянница.
– Да?
– Я, конечно, понимаю, что все случилось внезапно. И что ты тоже переживаешь…
– Да, – я снова кивнула. Хотя, объективности ради, кажется, я была единственной на этих поминках, кто действительно переживал из-за смерти Полины Ильиничны. Так что к чему это «тоже»?
– Просто ты и сама понимаешь, что теперь в твоих услугах тут не нуждаются, – высказалась, наконец, она. Я вздрогнула. Может, это и неправильно, но я была настолько потрясена потерей бабушки, что еще не успела задуматься, как это отразится именно на мне. Однако видимо, остальные все уже успели продумать. И что, я должна домыть посуду и исчезнуть, как привидение, с восходом солнца?
– В смысле?
– Не думай, я тебя не выгоняю, конечно, – пространно пояснила она. Хотя, кажется, происходило именно это. Что ж, она имела право.