– Отлично. И сколько у меня есть времени?
– Ну, вот будет девятый день, а потом…
– Девятый? – я чуть не поперхнулась чаем. Неужели она выставит меня через шесть дней? И куда я денусь?
– Понимаешь, я дала бы тебе больше времени, но мы очень нуждаемся в деньгах. Так что мы уже договорились, эту квартиру снимет один мой знакомый, – торопливо объясняла мне она.
– Не надо. Я все поняла, – сцепила зубы я. – Через девять дней меня здесь не будет.
– Правда? – образованно улыбнулась она. Мне стало вдруг так противно, что я коротко кивнула и вышла из кухни. Слез не осталось, только тупая тоска и желание забиться под одеяло. Конечно, это очень красиво, что я так сказала. Мол, через девять дней меня здесь не будет. Но куда я и в самом деле теперь денусь? Как же так получается, что после стольких лет усилий и труда вдруг самым ужасным образом сбывается мой самый страшный кошмар. Я одинока, бедна, никому не нужна, даже Мите, для которого это просто «длительные отношения», и мне негде жить. Последнее – самое страшное, что только может быть. Потому что можно пережить все, что угодно, если у тебя за спиной есть надежный любимый дом, а в кармане лежат ключи от него. Я чувствовала себя песчинкой на ветру, судьба которой бесполезно носиться по огромной безжизненной пустыне с тем, чтобы однажды сгинуть посреди барханов. Наверное, есть на свете люди, для которых в жизни отведены только страдания и боль. Что бы они не делали, как не старались, счастье улыбается другим. А мне осталось только покорно собрать чемоданы и отправиться куда глаза глядят. Снова, во второй раз. И хотя вокруг меня не было боевиков с автоматами, а также никто не отбирал у меня немудреные пожитки, мне было еще хуже, чем тогда, на границе около Буденовска. Тогда впереди была вся жизнь, а рядом был сильный и надежный Дима. Теперь мне было тридцать шесть, рядом не было никого, кроме едкой племянницы, которую волновало только одно – чтобы я не забрала с собой чего-нибудь ценного.
– Ну, посидим на дорожку? – любезно, но очень фальшиво предложила она.
– Что-то не хочется, – огрызнулась я.
– Как знаешь, – племянница окинула меня с головы до ног презрительным взглядом. Она измеряла людей их жизненным благосостоянием, и я в ее глазах не стоила ничего.
– Вы хоть иногда на могилу к бабушке ходите, – попросила я.
– Без тебя обойдемся, – отрезала она, и нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, пока я вытаскивала за собой чемоданы.
– Всего хорошего.
– И тебе не кашлять, – наконец-то она радостно захлопнула за мной дверь. Я так и видела, как она, еле сдерживая нетерпение, ходит по комнатам, открывает шкафы, перекладывает вещи, купаясь в удовольствии. Мое! Наконец-то это все мое! Сколько можно было ждать, пока эта старая карга, наконец, сыграет в ящик! Может быть, именно поэтому моя Полиночка так не любила эту парочку? За их непробиваемую тупость, с которой они пожирают все материальные блага, уверенные, что достойны всего, до чего только смогут дотянуться. Если так, мне остается только пожалеть их. Хоть это и странно, ибо если кто и заслуживал жалости, то это я. Снова я держала путь на Курскую, снова меня цепко приняла в свои объятия моя старая коммуналка. Тамара с мужем покидала Москву. Они решились-таки вернуться в родной город, чтобы попытаться вернуть все то, отчего они когда-то сбежали из-за войны. Так что мне любезно пересдали их комнату. Получается, что все всегда возвращается на круги своя.