Надо же! Шустров оправдывается довольно убедительно. Но как узнать, правда это или блеф? Устроить ему очную ставку с тем, кого он запугал? Отвести его к ясновидящей? Нельзя позволить, чтобы преступник с хорошо подвешенным языком запудривал нам мозги. Но и сдать милиции ни в чем не повинного человека, опозорить наш штаб тоже как-то не очень. Если этот очкастый опер даже нас с Риткой подозревал, то уж в Виталия Максимовича он вцепится бульдожьей хваткой. Что же делать? Как поступить?
– Рит, давай позвоним Стасу, пусть проверит алиби нашего подозреваемого, но как-нибудь тихо, без привлечения тяжелой артиллерии, – предложила я.
– Кто такой Стас? – влез лысый бородач.
– Начальник убойного отдела. Но при этом наш знакомый.
– Нет, мы не будем звонить в милицию, – послышался голос, который здесь был решающим.
К нам присоединился господин Табуреткин.
– Мы же не хотим, чтобы конкуренты раструбили, что «мою правую руку» подозревают в убийстве. Даже если Максимыча завтра отпустят с извинениями, слух уже пойдет.
– А если он убийца? Вы позволите ему остаться на свободе, лишь бы избежать шумихи? – возмутилась я.
– Он не маньяк, – без колебаний заявил кандидат. – Мы с ним вместе договорились использовать шарф и газеты, чтобы припугнуть информатора. Так что я могу подтвердить его версию.
– Это другое дело, – обрадовался седой господин. – Слово депутата…
По мне, так они-то как раз болтуны.
– Раз так, можно обойтись и без милиции, – согласилась Ритка.
– Инцидент исчерпан, Виктория? – Шустров приблизился ко мне.
Я инстинктивно подалась назад и едва не врезалась в стенку. Не знаю, насколько можно верить этим политикам. Я же сама говорила, что господин Табуреткин пойдет на все ради рейтинга. Он вполне способен солгать нам. Может быть, душитель – это Виталий Максимович, а кого мочить, определяет его хозяин. Опера же подметили, что почти все убийства выгодны нашему штабу.
Ох, боюсь, мы с Риткой прибились к стае хищников…
– Давайте объявим перемирие, Виктория, – не успокаивался начштаба. – Я вовсе не сержусь на ваши разоблачения. Разве можно сердиться на такую симпатичную девушку? Я понимаю, вы хотели как лучше. Поймать злодея – дело благородное. Но я не злодей.
– Надеюсь, – неуверенно улыбнулась я.
– Значит, мир?
Он протянул мне руку. Пришлось подать свою. Ладно, притворюсь Красной Шапочкой, которая верит, что Серый Волк – это домашнее животное. Но сама продолжу приглядывать за подозреваемым в три глаза.
Шустров не пожал, а поцеловал мне ручку. Надо же, он все еще заигрывает со мной! Может быть, и вправду не виновен?