– И ты вспомнил обо мне, – усмехнулась я.
– Да, ты же сама делилась со мной подозрениями и версиями. Вот я и хочу дать тебе оперативное задание: попробуй выяснить, кто и зачем звонил Чумазову из вашего штаба. Может быть, в неформальной обстановке Табуреткин или Шустров проговорятся, что примерно наказали журналиста за клевету.
– Тебе, конечно, хочется, чтобы это был Табуреткин? Хочется повесить на него убийства, да? – не сдержалась я. – Из-за Лиды? Кстати, Стас, а ты сам не бросился ли звонить господину Чумазову, когда понял, что Табуреткина отпускают? Ведь можно и дальше убивать и валить на него!
Черт, опять я сказала лишнее! Если Стас и есть убийца, то теперь он в курсе, что я об этом знаю. Да, боюсь, меня язык не до Киева доведет, а до ручки. Большой такой мужской ладони, которая сжимает черный шарф…
Хорошо еще, что я на радио не работаю. Стас тогда подал бы на меня в суд и потребовал опровержения. В последнее время все только и говорят про клевету и иски. Хотя плохо, что меня не слышит миллион человек – это бы меня как-то обезопасило.
Начальник убойного отдела изменился в лице.
– Ты о чем? – спросил он с металлом в голосе.
Отступать некуда. В конце концов, не убьет же он меня здесь, где кругом милиционеры. Куда потом он денет труп?
– Табуреткин рассказал про ваш любовный треугольник, – сообщила я. – Ты любил Лиду, Лида любила Табуреткина, Табуреткин любил себя, и Лида совершила самоубийство. Ты ему этого не простил?
– Лида погибла в результате несчастного случая, – отчеканил опер. – Афоня – не самый лучший человек на свете, но меня это не касается. Мне с ним детей не крестить.
– А я бы на твоем месте воспользовалась служебным положением и подставила заклятого друга, – я смотрела прямо в глаза хозяину кабинета и почти не боялась. – Это в лучшем случае. А в худшем – я бы сама все это затеяла, чтобы подставить его. Представь, я усталый опер, живу работой, на личном фронте без перемен, любимая девушка погибла из-за бездушного соперника. И тут я узнаю, что этот самый соперник лезет в мэры вашего родного города. Лида умерла, я несчастен, а он будет доволен, богат и влиятелен. Разве можно такое допустить? Нужно прикончить сначала его однофамильца, потом тезку его противника, потом девушку, которая обманула его штаб. Заляпать его предвыборную кампанию грязью и кровью, убивать так, чтобы все подумали на него, ведь ему это выгодно. А потом можно похитить впечатлительную барышню, запугать, но оставить в живых, велев ей «опознать злодея». Но ее неуверенных показаний не хватило, чтобы упечь Табуреткина на нары. Тогда надо замочить журналиста, который опорочил его. Опять спросят: кому это выгодно? Готов ответ: Табуреткину. Вот так-то, гражданин начальник!