Дети галактики, или Чепуха на постном масле (Вильмонт) - страница 58

– Значит, побежим! – решительно ответила Наташа.

Со стыдом вспоминаю свой, как теперь говорят, «прокол» – я мало что знала об Армении, и когда стало известно, что нас повезут в Гегард, я решила, что это какой-то город и оделась понаряднее – белые брюки и очень красивая кофта, с ворчанием сшитая Еленой Григорьевной из двух павлово-посадских платков – «Вечно ты что-нибудь выдумаешь!». Кофта была без рукавов. И никто ничего мне не сказал. А оказалось, что Гегард – вырубленный в скале монастырь. Поскольку с нами была Сильва Капутикян, знаменитая поэтесса, национальная гордость, то принимали нас с большими почестями, показывали что-то, что показывают только почетным гостям, все было безумно интересно, но я чувствовала себя ужасно – я была одета так неподобающе! И мне казалось, что священник смотрит на меня с укором… Чтобы продемонстрировать акустику монастыря, Аревик чудным голосом спела армянскую песню…

Однако после «Уроков Армении» Андрея Битова, писать об этой стране не решаюсь. А бедняжка Аревик умерла совсем рано… Это было удивительно чистое и доброе существо. Она иногда приезжала в Москву к Наташе. Как-то она спросила у Юры Гальперина, Наташиного мужа, астрофизика с мировым именем:

– Юра, а если взять маленькую мышку и очень хорошо кормить, она быстро вырастет в большого медведя?

Юра крайне удивился:

– Мышка не может вырасти в медведя, как ее ни корми!

– Почему? – в свою очередь удивилась Аревик.

– Да потому что мышка это мышка, а медведь…

Недоразумение разрешила Наташа.

– Юра, Аревик имеет в виду маленького мишку!

Еще в Ереване мы с Наташей решили, что надо купить что-то в дом и отправились вдвоем на базар. Обожаю восточные базары! Эти запахи, это изобилие и красота неизменно волнуют и восхищают! Мы накупили сыру, винограду, персиков немыслимой красы. Однако потом нам объяснили, что, покупая персики, обращать внимание надо не на вид, а на запах. Они могут быть совсем невзрачными, но аромат должен сводить с ума! И теперь я всегда покупаю персики, предварительно понюхав!

И еще мы болели! То есть были болельщиками! Наша семья помешалась на хоккее. Это была эпоха его расцвета. Какие имена: Старшинов, братья Майоровы, Зимин, потом уже Якушев, Шадрин… Это только «Спартак», а был еще и Харламов, и Фирсов, и Рагулин, и Мальцев! Разумеется, мы и наши друзья болели за «Спартак»! Сперва болели по телевизору. Потом мы с Галей Филимоновой решили сходить на стадион, во Дворец спорта. Боже, как мне это понравилось! Стук шайбы о борт, визг режущих лед коньков, крики зрителей, крики игроков, фантастически красивое и напряженное зрелище! А как кипели страсти, каким волнением наполнялась душа, когда диктор объявлял: «С подачи Бориса Майорова, номер девятый, шайбу забросил Вячеслав Старшинов, номер восьмой!». И рев спартаковских болельщиков! Я решила, что должна приобщить маму к этому великолепию, она оценит! И она оценила! Мама в своем далеко не юном возрасте просто сошла с ума! Натура страстная, она беззаветно полюбила хоккей и «Спартак». Мы с нею знали всех игроков и в лицо, и по номерам. Доходило до смешного – когда мы переехали с Ломоносовского на Самотеку и у нас, естественно, поменялся номер телефона, мама все никак не могла его запомнить. Я в шутку предложила: «Давай я тебе его запишу по номерам спартаковцев?». «Валяй», – ответила мама. Номер телефона звучал так: «Мигунько, Старшинов, Макаров и т.д.». И что бы вы думали? Мама запомнила номер. А когда в семьдесят втором году состоялась серия советско-канадских матчей, и мы наблюдали эти бои по телевизору, папа иногда в порыве отчаяния убегал на бульвар… Короче страсти кипели нешуточные… Однажды диссидентствующие дамы из круга маминой подруги Татьяны Аркадьевны укорили маму за ее увлечение, как они выражались, «недостойное интеллигентных людей», мама пожала плечами и ответила: «Должна же я чем-то гордиться в своей стране!».