Вечером расчувствовавшийся, счастливый Дима провожал Маринку домой.
— Приходи ко мне в воскресенье, — неожиданно сказал он, — там будут еще Борька и Лешка. Бабушка устроит мне свой день рожденья, как и говорила.
— К тебе домой? — Маринка изумилась. Он никогда еще не приглашал ее к себе.
— Нуда, а что тут такого? Мы так долго дружим, а ты у меня ни разу не была… По правде, просто мне раньше не разрешали никого приводить…
— Конечно! Хорошо! — Маринка просияла. — Я обязательно приду! А отец твой приедет?
— Нет, — расстроенно ответил Димка. — Они с Татьяной и Алешкой в командировке в Америке. Несколько месяцев уже. Он нам даже звонит редко.
Подарок у Маринки был готов уже давно. Несколько недель подряд девочка ночами расшивала бисером маленькую красную подушечку в виде сердца. Получилось очень красиво. Еще Маринка переписала от руки для Димки стихотворение «Нежность» — одно из тех, что были на машинописных листочках, которые давала ей периодически читать Ирина Николаевна. Нежность — это было то чувство, которое девочка испытывала к Димке, и стихи были просто дивные, ложились на душу так, как будто она сама их написала. «Откуда такая нежность?» — ходила и напевала она все последние дни. Вдохновленная Маринка похвасталась было подарком перед Викой, но та отчего-то разобиделась и даже накричала на подругу.
— Так нечестно! Ты с ним встречаешься, ходишь к нему в гости, а обо мне даже не думаешь! Променяла меня на какого-то богатенького мальчишку! Все из-за его папочки!
Маринка не поняла, чем вызвана такая реакция подруги, и принялась ее успокаивать, но Вика убежала в слезах. Кошки скребли на душе у Маринки, но что поделаешь: всякое уже бывало. Все равно придется как-то мириться! Непонятно только, почему она на Димку так взъелась.
Утром в воскресенье, прихватив подарок и принарядившись, Маринка поспешила к другу в гости. Ее распущенные волосы легко летели по ветру. На улице ослепительно светило весеннее солнце, под ногами бежали ручьи, заливались взбалмошные воробьи. Настроение у девочки было легким и прекрасным. Однако чем ближе подходила она к огороженному кирпичному горкомовскому дому, где жил Димка, тем сильнее становилось ее волнение. Она потопталась перед входом. Как все непривычно! Она робко позвонила. Через минуту ей открыл Димка, гладко причесанный, в темном костюме, с галстуком.
— Здравствуй! Проходи, Марина!
— Господи боже! — Маринка, смеясь, бросилась ему на шею. — Дорогой именинник, а почему ты вырядился таким петухом?
— Что это тут за сцены у нас в прихожей? — раздался вдруг противный, металлический голос. Это сзади неслышно подошла прямая, как палка, Эстер Борисовна. — Прошу вас, дети, ведите себя прилично!