— Ты, Марина, только возвращайся не слишком поздно! А то вдруг я не услежу… Старая стала.
— Конечно! Я ненадолго!
Они с Соловьевым быстро вышли из дома. Маринку трясло от волнения. Она думала, что Димка в последние годы сильно охладел к сестре, а оказалось — совсем наоборот. В таких пограничных ситуациях и проявляются настоящие чувства.
— Побежали, а! — сказал Соловьев взволнованно. — Вдруг уже все?
— Побежали!
Они взялись за руки и побежали, что было сил. У Маринки просто сердце из груди выскакивало. Однако уже около самого дома она вдруг резко остановилась, словно только теперь поняв, как все это должно выглядеть со стороны.
— Но как же я к тебе зайду, если там Светкины родственники?
— Никого там нет! — успокоил Димка. — Они на три дня в Москву уехали. Идем же скорее!
В Светкиной квартире ощущение беспокойства Маринку не покидало. Кругом лежали вещи Димкиной жены и их ребенка. Но мысль о рожающей Наташке пересилила все остальное. Они вдвоем с Соловьевым сели у телефона и напряженно уставились на него, как будто от этой пластмассовой коробки с проводками сейчас зависела их судьба. Димка держал Маринку за руку, они оба дрожали.
— Наташенька, милая! Все будет хорошо! — шептала Голубева. — Ты только тужься, тужься сильнее, все будет хорошо!
— Маринка, я боюсь! — вдруг слабым голоском сказал Соловьев и побледнел.
— Ты что, с ума сошел? Думай, думай о ней, посылай ей силы! Ей сейчас знаешь как поддержка нужна!
— Буду, буду стараться! — Димка даже глаза закрыл от усердия.
— Знаешь, я ведь сама боюсь, — прошептала ему Маринка, сжав руку. — Больше боюсь, чем когда сама рожала!
— Ну почему же Серега не звонит? — взмолился Димка через час. — Вдруг там что-то случилось? Вдруг она не смогла?
— Ничего не случилось! Просто не все так быстро!
— Поскорей бы! — Димка начал нервно ходить по темной комнате взад-вперед.
— Что ты шатаешься как привидение! — не выдержала Голубева. — Сядь, я тебя умоляю!
— Выпить хочешь? — спросил вдруг Димка.
— Нет!.. Хотя давай! Время быстрее пройдет.
Соловьев быстро открыл какой-то ящик в стенке и достал бутылку:
— Вот хранил. До какого-нибудь важного события. Армянский настоящий коньяк!
Он разлил спиртное в стаканы, и они выпили. Было слышно, как Маринкины зубы стукнули о краешек стакана.
— Ну чего же он не звонит? Скорей бы!
— Уже два с половиной часа! — тихо сказал Димка. — Слушай, давай споем что-нибудь, чтобы не так трудно ждать было!
— Ты что, захмелел?
— Нет! Просто помогает. Я сейчас гитару возьму…
— Ладно, давай! Что петь?
— Не знаю…
— Миленький ты мой, возьми меня с собой! — низким грудным голосом завела Маринка. Димка бренчал на гитаре и тихонько подвывал, не попадая в ноты. Спели про миленького, про огни на улицах Саратова, про разлуку… Выпили еще коньяка и спели про белые розы и старую мельницу. И тут зазвонил телефон — как будто гром грянул!