Серега еще немного потоптался под дверью, ругаясь под нос, потом ушел спать. Маринка села в постели и прислушалась. Через некоторое время из соседней комнаты донеслось чье-то ровное сопение. Ну слава богу!
Но не тут-то было!
— Марин, ну что ты, в самом деле? Открывай! Это я… Теперь под дверью стоял Димка.
— Дим, я устала. Иди спать.
— Ну Марин…
— Серега проснется. Утром все Наташке расскажет. Иди-иди…
Димка вздохнул и послушно ушел. Голубева рассмеялась про себя. Спать уже не хотелось вовсе. Она лежала, всматриваясь в сумерки за окном, и думала о том, какая была дура, когда сделала аборт. Был бы у них сейчас ребеночек, светловолосая Наташка, сестричка Илье, и ничего больше в жизни не надо было бы. Может, еще удастся родить?
Минут через сорок из соседней комнаты донеслось шевеление, кто-то тяжело встал и подошел к двери:
— А плевать мне на Наташку! Открывай! Я на тебя с первого дня смотрю, какая ты красивая и несчастливая!
— Иди прочь, Серега! Сейчас Димку разбужу.
— Не разбудишь! Он храпит как паровоз. Полный тюфяк! Открывай!
— Серега, ты меня знаешь. Сейчас в лоб получишь. Проваливай. А то ночь в милиции закончишь.
Хрупкая дверь прогнулась несколько раз под Серегиным нетрезвым натиском, но выдержала.
— Ишь какая недотрога! Больная небось. Вот другая на твоем бы месте…
— Вот к другим и иди. И вообще, не больная я, а беременная. Беременных не трогают. Иди спать.
Этот аргумент оказался самым действенным. Серега тут же затих и ушел. Маринка села в кровати и отдышалась. Только скандала с Наташкой по такому поводу не хватало! Ночь медленно катилась к рассвету. Она подошла к окну, распахнула его. И в этот момент внизу, под самым окном, раздался тихий шум и мелькнула какая-то мужская фигура. Через мгновение кто-то уже висел снаружи, держась за ее подоконник. Маринка пригляделась и ахнула.
— Димка, ты с ума сошел? Ты же Серегу разбудишь…
— Не разбужу. У меня большой опыт… Не впускала, так я сам к тебе влез!
Маринка рассмеялась и вместе с Димкой упала на кровать. Они занимались любовью до самого рассвета.
Проснулась Маринка, когда солнце было уже высоко.
— Дим, вставай, Дим! — начала она трясти друга. — день на дворе. Наташка с Юлькой скоро приедут. Да вставай же!
Димка, улыбаясь, потянулся и обнял Маринку. Солнечные зайчики бегали по его лицу.
— Как хорошо! Разве уже пора вставать?
— Пора, пора! — Маринка, отбившись от его объятий, спешно одевалась, выглядывая в окно. — Что мы Сереге скажем?
— Да пошел он…
Когда они вдвоем, счастливые и заспанные, вышли на крыльцо, Серега уже ковырялся на улице. Он был зол и мрачен. Перед ним стояла пепельница, до краев набитая окурками.