— У меня плохие известия! — огорошила Маринку однажды утром Сикорская. — Держись, девочка. Но я должна тебе это сказать. Ты беременна…
Маринка подняла на Марию Яковлевну глаза, полные немыслимой боли.
— От кого? — равнодушно спросила она.
— Я не знаю… Их же, наверно, было несколько? — но подбирая слова, ответила врач.
— Да… Несколько. Сколько точно — не помню.
— Мариночка, у тебя тяжелое воспаление, инфекции, разрывы и много всего еще. Тебе нельзя сейчас рожать.
— А что делать?
— Надо сделать аборт по медицинским показаниям…
— Аборт? — До Маринки только-только начал доходить смысл разговора. — Я не согласна на аборт! Я не могу убить ребеночка! Моего ребеночка! Нет, никогда! Лучше самой умереть…
Девушка уткнулась в подушку и зарыдала. Со стороны казалось, что сейчас Сикорская зарыдает вместе с ней.
— Мариночка, но у нас нет выбора…
— Как — нет? Я буду рожать, буду! Я не могу его убить! Я одна во всем виновата! Лучше меня убейте! Да, я умереть хочу!
— Успокойся! Послушай! — Сикорская осторожно взяла Маринку за руку. — Ты же как женщина не имеешь права рожать больного ребенка. Подумай, в каком состоянии находились тогда эти изверги и ты сама!
И на Смирнову словно въяве нахлынул тяжелый запах перегара, она ощутила во рту горький вкус водки. И на мгновение перестала рыдать.
— И что?
— Девяносто процентов из ста, что ребенок родится больной, если вообще родится. Я не говорю даже, что мы не знаем, кто отец… Он может быть алкоголиком или просто очень больным человеком. У тебя инфекции, которые лечатся только с помощью антибиотиков… Все это очень плохо для ребенка. Скорее всего, ты его даже выносить не сможешь. А муж-то у тебя есть?
Маринка довольно долго думала. Потом тряхнула головой:
— Нет больше!
— Тем более. Соберись с духом. Я понимаю, что это непростое решение. Но посмотри на меня. Я сама в такой же ситуации никого не послушала, решилась рожать. Ребенка не спасли, меня еле-еле откачали. После операции я на всю жизнь осталась бесплодной… А тот ребенок почти семь месяцев мучился у меня в животе и безумно страдал! У него с самого начала не было шансов. — Сикорская все-таки не выдержала и заплакала. — Ты подумай обо всем хорошенько. Я не буду настаивать. Завтра сама мне все скажешь. Надо решать быстро.
Эта ночь в больнице была для Маринки едва ли не тяжелее, чем ночь изнасилования. Она лежала без сна и разговаривала сама с собой. Наверно, она действительно не имеет права подвергать опасности жизнь ребенка. Смирнова сто раз подумала про Ольгу Маслову. Сейчас она понимала ее гораздо лучше, чем когда навещала в больнице. Она тоже должна была много выстрадать… Почему выбор в жизни всегда настолько тяжел?