– Я пыталась вызвать у нее интерес к письмам, и дедушка тоже, но она плакала и отталкивала их! – Тина перевела дыхание, набираясь сил, чтобы сказать все до конца. – Джо, это трудно объяснить, но боюсь, что твоя мать не выносит даже мысли о тебе. Мне жаль, но она так и не простила... – И оборвала фразу, втайне надеясь, что он поймет. Напрасно.
– Я не сделал ничего плохого! – строго сказал он. – Она все поймет, когда мы поговорим. Я докажу, что не виноват!
– Но ты виноват! – возразила Тина.
– Нет! И докажу это! Верну себе уважение матери! Отца нет, он уже не узнает, как несправедливо обошлась со мной жизнь. Но мать моя не умрет несчастной!
– Но она не...
– Она лишена своего сына! Ты хоть понимаешь, что это значит для итальянки? У нее нет сына, потому что она сама от него отказалась. Не знаю, чего это ей стоило, но, как бы она ни вела себя на людях, она несчастна! – Он повернулся к ней с горящими глазами. – И все потому, что две маленькие сучки вздумали проучить парня, решив, что он их обеих обманывает!
– Нет! – вскрикнула Тина.
– Все еще запираешься? Никаких угрызений? Никакого сочувствия тому, что со мной случилось? – внимательно всматривался Джованни в ее лицо.
– Я верю в правосудие, – тихо сказала она.
– Я – тоже.
– Она не простит тебя! – не выдержала напряжения Тина, заметив, как побледнел Джованни, но решилась договорить до конца: – Ты должен привыкнуть к этому. Достаточно произнести твое имя, и она начинает плакать, и плачет часами. Ты не представляешь, что это такое, Джованни!
– Ах ты, злобная маленькая дрянь!
– Нет, это правда! Ты ведь не слышал, как она плачет! – почти в истерике выкрикнула Тина. – И потом, выплакав свое горе, чувствует себя больной – и мы с ней тоже. Это невыносимо!
– Все, можешь не продолжать! Картина ясна.
– Прошу тебя, оставь эту затею исправить прошлое! – умоляющим тоном попросила она. – Ты не можешь упрекнуть меня в том, что ее интересы в этом деле я принимаю к сердцу ближе твоих! Ведь она ни в чем не повинна...
– Да, – сверкнул он глазами. – Она невинна, она страдала, и причиной тому...
На мгновенье ей показалось, что в блеске глаз Джованни мелькнуло обещание мести, но взмахом ресниц он помешал ей убедиться в этом наверняка. И Тина решила, что он не может винить ее за несчастья, постигшие его мать. Что бы он ни говорил в запальчивости, в уме ему не откажешь. Он знает – даже если не признается в этом, – что всеми своими бедами обязан только себе. Но, конечно, ему ужасно больно...
– Я все понимаю, – дрожащим голосом попыталась она объяснить, – ты надеялся, что мама тебя простила, что вы сможете помириться. Я понимаю, как ты разочарован, но поверь мне, тебе лучше уехать. – И прибавила: – Если хочешь, я изредка буду тебе писать о ее самочувствии.