— Кажется, я выживу.
Рассмеявшись, Бо поплотнее закутал ее в одеяло.
— Не холодно?
Серинис покачала головой, придвигаясь поближе к нем)
— Ничуть.
Морская болезнь, терзавшая ее с тех пор, как «Смельчак» покинул устье Темзы и устремился в открытое морс, быстро отступала, сменяясь жесточайшей усталостью, какую Серинис ощущала впервые в жизни.
Положив голову в уютную впадинку между шеей и плечом мужа, она со вздохом смежила веки. Ее дыхание стало глубоким и размеренным.
Бо не шевелился, радуясь возможности держать жену в объятиях. Он смотрел на черный бархат неба, усеянный мириадами звезд. Во время затворничества Серинис его мучила мысль о непонятном разладе в его жизни, и в конце концов он понял, в чем дело: ему недоставало общества жены. О прелестных молоденьких плутовках, которых Бо посещал в прошлом, он забывал, едва покидал их. Но мысли о Серинис не оставляли его ни днем, ни ночью, она влекла его к себе все сильнее.
Корабль дрогнул под боковым порывом ветра, борясь с Гольфстримом. Еще в начале своей карьеры Бо осознал, что плыть на запад через Атлантический океан все равно что подниматься в гору. Путь «вниз по склону» занимал чуть больше месяца — благодаря преобладающим западным ветрам. Но обратное плавание растягивалось на добрых три месяца. Хотя на суше этого времени едва хватило бы на ухаживание, Бо надеялся, что он успеет решить, как далеко способен зайти в отношениях с юной красавицей, которую сжимал в объятиях.
Когда вахта сменилась, Бо унес Серинис в ее каюту. Она не проснулась, признаки приближающейся тошноты не появились. Бо снял с нее халат, успев полюбоваться свободно струящейся ночной рубашкой, ворот которой был отделан широкой кружевной каймой. Опасаясь, что Серинис замерзнет, Бо заботливо укрыл ее одеялом. По опыту первой брачной ночи он знал, что должен ограничиться лишь братскими знаками внимания.
— Не двигайся, — велела Серинис, пристально всматриваясь в линии почти завершенного портрета Билли Тодда. — Я уже заканчиваю.
Обуреваемый стремлением взглянуть на ее творение, юнга нетерпеливо заерзал.
— Сиди смирно, — строго произнесла Серинис. Сдерживая любопытство, Билли просидел на месте еще несколько минут. Впрочем, если учесть остальные обязанности паренька, эта задача была для него пустяковой.
За считанные дни к Серинис вернулись здоровье и красота, а затем она занялась делом, которое привлекло внимание почти всех матросов «Смельчака», считающих, что природа на редкость щедро одарила ее талантом.
— Готово, — удовлетворенно объявила Серинис и наконец показала портрет Билли.