— Будучи капитаном торгового судна, вы наверняка имеете большую прибыль от своих рейсов.
— Билон[16] или два, — равнодушно пожав плечами, проговорил Николас.
Илис не смогла сдержать смех.
— Я бы скорее поверила, если бы вы сказали «состояние или два».
— Ганзейские купцы преданы своему делу, — ответил Николас, спрашивая себя, к чему она клонит.
— Как я слышала — и как вы сами утверждали, — они поклялись вести монашеский образ жизни до тех пор, пока не сколотят состояние, — заметила Илис, вопросительно взглянув на него. — Вы женаты, капитан?
Николас покачал головой, и его губы тронула улыбка.
— Это мне еще предстоит.
— Как бы то ни было, я подозреваю, что ваш кошелек толще, чем вы говорите, значит, вам нет необходимости опускаться до простого воровства или похищения, чтобы содержать себя. Тогда я могу заключить, что вам очень хорошо заплатят за ваше участие в этом преступлении.
Николас взмахнул рукой, давая понять, что начисто отметает ее предположение.
— Это не что иное, как одолжение давнему другу, English.
— Раз вас можно купить, — продолжала настаивать Илис, проигнорировав его слова, — насколько тяжел должен быть кошелек, чтобы перетянуть вас на свою сторону и заставить отвезти меня в Англию?
Взрыв хохота сотряс каюту. Несмотря на то что выражение лица Илис напоминало холодную маску, ганзейский капитан не мог остановиться. Наконец успокоившись, он улыбнулся девушке, пожал плечами и, разведя руки в поклоне, ответил:
— Я дал слово своему другу, фрейлейн. Мне больше ничего не остается, как сдержать его.
— Разве клятвы имеют какое-нибудь значение для негодяя? — обеспокоенно спросила она.
Она отошла в сторону, и он проводил ее глазами, в которых не угасли веселые искорки.
— Вы с такой гордостью говорите о своем обещании, капитан, но разве это так почетно — давать подобное обещание? Неужели вы сможете завоевать особый почет среди преступников тем, что будете хвастаться, как срезали кошелек со своей жертвы? Или как везли ее в чужую страну?
Николас открыл было рот, собираясь прервать Илис, но она резко повернулась и подняла руку, призывая его молчать.
— Дайте мне договорить, капитан. Так как ваши преступления сделали вас бессердечным, моя попытка образумить вас и доказать ошибочность ваших методов, несомненно, окажется безрезультатной. Однако я прошу меня выслушать. Вы заключили договор с дьяволом, и я попалась в расставленную ловушку, а вы превратились в моего стража. Несмотря на то что я ни в чем не виновата, меня швыряют в ад — и вы при этом смеете хвастаться своей честью. Короче, ваши действия, сэр, можно охарактеризовать как варварство. Вы и ваш мерзкий сообщник совершили самое гадкое преступление, и вы виновны не меньше, чем он, потому что выполняли его указания.