Она была на пределе терпения, готовая взорваться как порох от вставленного запала.
– Никогда, никогда не пытайтесь соблазнять меня! Вы остаетесь потому, что хотите выкрасть ребенка! Вы собираетесь забрать Эндрю, потому что ваш собственный сын умер!
– Кэтриона, ради Бога, опомнитесь! Почему вы так настроены против меня?
– Потому, что это не ваша забота! Я сама дождусь Эндрю здесь. Что касается сделки, я не спорю: как было договорено, так и будет. Я не отрекаюсь от своих слов. Стоит вам поманить меня, как я сниму ваш пиджак и ваши брюки, позволю вашему нагому телу забрать мое, если это то, чего вы требуете; но вы не можете заставлять меня жить с вами открыто, как любовницу! Разве вы не понимаете, что меня здесь все знают?
Теперь она напоминала ему непробиваемую стену. Откуда такое неприятие, будто между ними ничего не было, будто они не дали ничего друг другу?
– Черт побери, Кэтриона, вы знаете, что я не сделаю этого и что вы не отвернете меня в сторону от моей цели. Отрицанием нашего обоюдного желания вы не заставите меня уйти. Скажите, у вас есть деньги? Как вы собираетесь платить за комнату?
– Что-нибудь придумаю.
– О Боже! Занимайте мою. Вот ключ. Ну, берите же, я найду себе другую.
Прежде чем повернуться и войти в гостиницу, она взяла у него ключ, и на ладони Доминика осталось ощущение от ее ледяных пальцев.
Сейчас она осталась в Инвернессе не из-за Эндрю, а из-за него. Она пыталась отговорить его от дуэли, потому что опасалась за его жизнь. Из какого же источника эта женщина черпала силы, чтобы их хватало на всех, и сколько безрадостных лет ждет его впереди, если она уедет? Но если он покинет свою страну, то автоматически откажется от своих гражданских обязанностей. Никогда прежде в его жизни долг и любовь не предъявляли к нему таких диаметрально противоположных требований.
– Бог мой, наконец-то! – услышал он за спиной знакомый голос. – Мне сказали, что я найду тебя здесь. Я слышал, ты нуждаешься в надежном секунданте?
Большего недоразумения просто не могло быть! Прежде чем Доминик сумел взять себя в руки, им овладело расстройство, близкое к помешательству. Он круто повернулся и увидел добродушную улыбку во все лицо, веснушки и хохолки, похожие на ястребиный пух. Лорд Стэнстед, сын и наследник герцога Ратли, только что вышел из экипажа и теперь стоял во дворе гостиницы.
Усилием воли Доминик подавил гнев. Не сомневаясь, что лицо его не выражает ничего, кроме любезности, он протянул Стэнстеду руку.
– Я не знаю, какой дьявол сообщил тебе последние новости, но если ты будешь одним из моих секундантов, я это только приветствую. Так прекрасно, что мы встретились!