Улыбка Стэнстеда расползлась еще шире.
– Как говорится, земля слухом полнится. Ах ты негодник этакий! Мне сказали, у тебя дуэль с каким-то Джерроу Флетчером? Здесь его не любят. Если ты отправишь его на тот свет, то, видимо, окажешь большую услугу Инвернессу.
– Я не буду отправлять его на тот свет, – возразил Доминик. – Пойдем в гостиницу, и я все тебе расскажу. Но сначала скажи, за каким лешим ты сюда примчался?
Стэнстед нахмурился, и веснушки на его лице сразу потемнели. – Я-то? – Он, явно смутившись, отвел взгляд. – Э-э... вскоре после твоего отъезда я подумал, не поехать ли тоже в Эдинбург, захотелось повидать Розмари, как ты догадываешься. В «Душах милосердия» я ее не нашел – там говорят, что моя жена уехала, а куда – не знают. Предположительно она отправилась на север.
– О Боже! – Доминик расхохотался, не в силах сдержать смех. – Ну что ты мямлишь, Стэнстед! Изображаешь благородство и терпимость? Говорил бы уж прямо! Ты думал, что Розмари со мной, так ведь?
– Да. – Стэнстед явно чувствовал себя неловко. – А разве нет?
– Я понятия не имею, где обретается твоя супруга, мой дорогой, но здесь ее точно нет. Вот почему тебе не придется драться со мной на своей собственной дуэли.
– Тогда я должен вознести хвалы Господу Богу! – Улыбка вернулась на свое место, но смущение по-прежнему оставалось заметным. – Друг мой, прости меня за вопрос, но ты никак напудрился и что ты сотворил со своими волосами?
Кэтрионе нужно было возвращаться в Глен-Рейлэк и готовиться к переселению, но она не могла уехать прямо сейчас. Если привезут Эндрю, она должна быть здесь, хотя этот несчастный ребенок, сам того не ведая, создал ей немало трудностей. Она рисовала себе его – младенца, подмененного эльфами, – таким, каким он запомнился ей с первой встречи в Эдинбурге. Чернобровый мальчуган бурлил эмоциями, даже слишком для такого крошечного тельца. Так чей же он сын? И почему его мать отказывается от него? Может, она умерла и его подобрали на улице? Есть ли у него кто-нибудь, кроме няни, в этом мире?
И вторая причина, мешавшая ее отъезду, была связана с Домиником. Похоже, он скорее готов был пасть от руки Флетчера, чем отказаться от своих намерений. Она не могла оставить этого ненормального англичанина, но и не могла жить с ним, делить с ним ложе.
Хотя все его вещи перенесли в другую комнату, запахи остались и доставляли ей немало мучений. Она тосковала по его острому уму, жаждала его силы и тепла его тела. Однако все это она уже отвергла, так как ни его забота, ни страсть не могли дать ей того, что она хотела.