Кэтриона непроизвольно сглотнула.
– О, теперь я понимаю. Она говорила, что ты принудил ее к бесчестью. Но это же естественное проявление любви со стороны мужчины! Зачем же тогда ей было выходить за тебя замуж?
– А вдруг бы меня перехватила Розмари!
Теперь Кэтрионе все стало ясно. Она вспомнила Эдинбург: мимолетные взгляды, на которые тогда не обращала внимания, и некоторые высказывания Генриетты незадолго до ее смерти.
– Так у нее были любовные отношения с леди Стэнстед?
– Невероятно, не правда ли? Бедная Генриетта! Ее желания так и не были удовлетворены полностью, даже после того как Розмари увезла ее в Эдинбург. Леди Стэнстед не имела столь сильного интереса к женщинам, и любовный треугольник обрек каждого на несчастье!
– И ты думал, что все-таки сможешь покорить Генриетту? – Кэтриона недоверчиво посмотрела на него.
Доминик поднес ее руку к губам и поцеловал.
– Это был вызов моей гордости. Я надеялся, что у меня будет шанс победить ее, доказать ей, что она способна любить мужчину. Тогда я был слишком глуп.
– И ты не мог никому сказать правду! Как бы ты стал объяснять это ее родителям или кому-то еще? О Пресвятая Дева Мария! Мне так жаль, Доминик.
Он засмеялся.
– Не нужно меня жалеть, я сам во всем виноват. После возвращения из России я вбил себе в голову эту бессмыслицу о чистоте и невинности. Я принимал скрытность Генриетты за деликатность, присущую настоящей леди, но ошибся.
Кэтриона придвинулась к нему ближе.
– Выходит, мы очень похожи – ты тоже не делаешь много ошибок, но если ошибаешься, то это приносит тебе много страданий.
– Тогда, надеюсь, верно и обратное. Если уж я что-то делаю правильно, то это просто грандиозно!
Кэтриона засмеялась. Это был взрыв счастья, фейерверк искр. Грандиозно! Действительно, на этот раз она не ошиблась и в самом деле сделала правильный шаг!
Доминик, увидев в ней перемену, тоже засмеялся. Глаза их встретились и вспыхнули страстью.
– Мне кажется, пора нам вступить в нашу брачную ночь и зачать ребенка.
– Который родится или золотистым, как ты, или темным, как я, и он будет самым счастливым, потому что ни у одного ребенка в мире не будет такого замечательного отца!
Без лишних слов Доминик заключил ее в объятия и перенес через порог пещеры. Сохранившееся папоротниковое ложе темнело внутри. Он сдернул плед с ее тела и постелил поверх килта. Кэтриона стояла в своей шелковой рубашке там, где он ее оставил, в пучке лунного света, хлынувшего в пещеру. Как же он был величественен, ее прекрасный и удивительный герой! Это она будет говорить ему ежедневно, словами и телом, соединяясь с ним и любя его. Она родит ему прекрасных малышей, много, целое семейство.