– Вы правы. Всего наилучшего, сэр.
– Будьте здоровы, ваша милость.
Герцог кивнул и удалился, сопровождаемый слугой.
– О Боже, меня сейчас вырвет. – Стэнстед, казалось, еще больше побледнел; он едва держался на ногах. – Папаша хочет, чтобы я произвел наследника для продолжения этого проклятого рода, а разве я могу, если я здесь, а она в Шотландии и живет как монахиня? У тебя по крайней мере нет отца, так и не перед кем отвечать.
Доминик посмотрел на бледное лицо с веснушками, которые стали еще ярче, и ему вдруг стало жаль своего несчастного друга. Сейчас он уже раскаивался, что втравил Стэнстеда в столь безнадежное дело. И зачем ему это понадобилось? Потому что жена Стэнстеда очаровала Генриетту и увезла в Шотландию? Но при чем здесь Стэнстед? Он не виноват, что общество Розмари так много значило для Генриетты.
И Кэтриона Синклер тоже не виновата.
Конечно, он не собирался ее обесчестить, как бы велико ни было искушение, но, несомненно, чем-нибудь ей насолит. Нужно немного побеспокоить эту мисс за то, что она голословно осуждала его, хотя явно чего-то о себе недоговаривала. Раз теперь его жизнь утратила всякий смысл, должна же судьба предоставить взамен хоть какие-то развлечения? Правда, Кэтриона Синклер походила на человека, живущего тайной мечтой и отчаявшегося увидеть ее воплощенной, а чужое отчаяние – не предмет для забав. Лучше он поможет ей, чтобы расслабилась строгая линия ее губ, смягчилась та неведомая печаль, которая сделала эту женщину такой суровой, и пусть даже на мгновение снова появилась улыбка счастья на ее лице.
– Небось собираешься снова жениться? – не слишком уверенно спросил Стэнстед.
– Не мели ерунды. – Доминик чуть не поперхнулся. – Об этом не может быть и речи. И вообще пора уже мне отвести тебя домой.
Рано утром Кэтриона была разбужена шумом, плавно, как волны, проникавшим в комнату снаружи. Она быстро оделась и собрала свой небольшой чемодан, а затем, тщательно завязав тесемки английской шляпы, бесшумно сошла в холл и стала ждать.
Пятью минутами позже туда широкими шагами вошел Доминик – лицо его казалось усталым и очень сердитым. Он был в сорочке с высоким воротничком и при галстуке, однако его костюм выглядел неопрятно, а кожа под глазами казалась выпачканной темной краской.
Остановившись, он поклонился:
– Экипаж подан, мадам. Нам остается пожелать себе веселой дороги.
– Вас не было дома?
– Всю ночь, мисс Синклер. Изобретал грехи в мастерской дьявола. А вы чем занимались?
– Писала записку вашему брату, – сухо ответила она. – Надо было хотя бы поблагодарить его. Я многим обязана графу.