Капитан правильно предвидел события – адъютант Шувалова уже мчался к телеграфу.
Кочегар-эфиоп лопата за лопатой швырял уголь в топку. Все быстрее сновали поршни, стрелка манометра перевалила за красную черту и опасно уперлась в конец шкалы; свистящие фонтанчики пара били из-под клапанов.
Капитан хмурился, думая о тяжелых кронштадтских орудиях, – пятнадцать лет назад, во время Восточной войны, перед ними постыдно отступила британская эскадра адмирала Нэпира. Но и без того можно было очутиться на дне, если взорвутся котлы.
Сгоряча Певцов расстрелял в воздух все патроны и теперь жалел об этом: с револьвером, забаррикадировав дверь, он мог бы выдержать осаду до ближайшего порта и выстрелами привлечь внимание таможенников. Вдруг итальянцы решат его утопить, бросить в море? Дым из трубы опускался вниз, прилипал к воде.
Пока есаул с адъютантом искали телеграфиста, пока Шувалов сочинял депешу, пока вызванивал ключ и на другом конце провода, идущего по морскому дну, переводили точки и тире на русский язык, будили коменданта, который накануне за полночь засиделся над бумагами и спросонья туго соображал, почему нужно ловить итальянское коммерческое судно, словом, пока могучая воля шефа жандармов воплотилась в маленьком матросе-сигнальщике, в его пальцах, тянущих влажный линь, чтобы выкинуть на фрагштоке сигнал: стопорить машины и становиться на якорь, «Триумф Венеры» уже плыл в виду кронштадтских фортов, стремительно уходил за пределы досягаемости их пушек.
Заметив сигнал, капитан велел прибавить ходу, сам Дино Челли пришел эфиопу на помощь. Напуганный рассказами матери об ужасах царского деспотизма, он боялся угодить в Сибирь за учиненную в трактире драку и обещал капитану всю ответственность перед отцом взять на себя. Мать говорила, что ссыльных в Сибири отдают на растерзание белым медведям.
В это время Певцов, пытаясь придвинуть к двери каюты массивный стол, намертво привинченный к полу, отчетливо представил еще один вариант собственной судьбы: итальянцы высадят его на необитаемом острове.
Сигнал остался без ответа, после чего комендант приказал дать предупреждающий выстрел. Пальнули холостым, но и это не возымело действия. Комендант, старый моряк, плававший еще под флагом Нахимова, чертыхался и последними словами костерил жандармов, неизвестно зачем, по его мнению, существующих на свете; дежурный офицер с опасливым удовольствием слушал эти крамольные речи. Снова зарядили и снова выстрелили, и опять ни малейшего результата. Чертов итальянец по-прежнему шел на всех парах. Между тем в шуваловской депеше предписывалось употребить для задержания все наличные средства вплоть до обстрела, и комендант, которому смертельно не хотелось палить по торговому пароходу, скрепя сердце распорядился готовить к бою батарею малого калибра.