По моему приказу на кораблях соединения были так же несколько горцев, родовитых, из тех, кто присоединился к Имаму Шамилю лишь после долгой словесной обработки и после многих побед в стычках с русскими. Но они были бы готовы немедленно перейти на сторону армии, победившей Наполеона и Шаха Персидского, коли представиться такая возможность. После выхода в море их освободят из-под стражи, и Лазарев сделает им предложение, от которого любой здравомыслящий горец никогда не откажется. Им предложат участвовать в высадке в Стамбуле, где они, а всего их было два десятка, должны выступить в национальных костюмах и с особым рвением, чтобы запомниться. Под это дело была разработана легенда, что это люди Шамиля, перешедшие на нашу сторону. За послушание им были сообщены адреса трёх меняльных контор, и половина у них отнятого. Газеты, с их литографиями, было решено использовать, чтобы расшатать окружение Шамиля. Даже если он не переметнется к нам, его люди, послушав вернувшихся богачами соседей, а так же услышав, что царь отдал положенные доли и вдовам тех, кто участвовал в десанте, но не дожил, вот это и разметает его армию лучше любой картечи. Какая к чёрту перегруппировка сил, когда больше половины армии разбежится, новых поставок оружия не будет, даже с деньгами туго? Так что даже английские советники ничего не смогут с этим поделать, ибо на оперативный простор с такими силами он выйти не решиться, его русские полки просто засмеют.
Так что нет сейчас у Султана охранения с Севера, да и год ему остался по здоровью, боли мучают, какие тут хитрости? С юга на него идёт Мухамед-Али, вот это он знает точно, подбрюшие Османов сейчас слабо, смерть льва чуют, военные начальники между собой грызутся, единства нет и в помине.
Входит сияющая Маша, за ней маячит виноватый фельдъегерь, ага, испугался и отдал конверт не лично в руки, но проследил, чтобы передала мне. Ни вашим, ни нашим, её боится до дрожжи, меня до ужаса. Понимающе киваю и отсылаю мужика. он не виноват. а вот в сияющую улыбку смотрю гневно, как, мол, смела. но ей всё ни по чём. протягивает письмо. Ага, вот почему она радостная, и на нарушение решилась, письмо личное от Горчакова, прямо с пылу с жару. Заполыхало в Кракове, привлечён Эдуард Дембровский, его поддерживают польские либералы из Галиции. Армия спешно двинулась к Кракову. а Горчакову в Вене удалось нейтрализовать единственного решительного местного кадра, Губернатора Стадиона, так как тот от взяток решительно отказался. Деньги получили венские либералы, во главе с Кошутом, а их радикальное крыло купили на корню, и как только ушла армия Вена запылала. Уже на этом фоне мятежники захотели пожаловать к Фердинанду Австрийскому лично. Горчаков, раздув угли, счёл за благо город покинуть, ибо в близком окружении Императора уже были три нацеленные на того агентессы, помочь им он уже не мог, как и вытащить оттуда.