Судья поморщился, обалдевшие заседатели синхронно склонились к нему и жарко зашептали в уши. Судья кивнул, обратился к Вертинскому:
– Пожалуйста, мотивируйте. Нам понятно все, что естественно для суда такой квалификации, но нам важно, чтобы наши действия были понятны простой общественности.
Вертинский бросил короткий взгляд на поредевшую общественность, из прошлого состава остался только я да трое тинейджеров, что неутомимо выравнивали гормональное равновесие.
– Господин судья, – сказал он с достоинством, – мы знаем, что собака – друг. У меня самого есть собака, превосходный доберман, который занимает половину кровати, в то время как мы с женой ютимся на другой половине… Это отступление необходимо потому, что я, любитель собак, все же обижусь, если меня назовут собакой. Или сравнят с собакой. Или припишут мне какие-то собачьи качества… Так вот, когда обвиняемый обозвал моего клиента воспитанным человеком, он оскорбил его, оскорбил как гражданина свободной страны с ее общечеловеческими свободами и общечеловеческими ценностями.
Судья прервал:
– Сформулируйте, пожалуйста, обвинение почетче.
– Пожалуйста! Воспитывают теперь только собак, да и то все меньше и меньше, ибо теперь и домашние питомцы имеют свои неотъемлемые права. Человека воспитывали только в крепостные времена несвободы, а теперь человек только получает образование. Вот и все. Воспитывать человека – подавлять его Я, что недопустимо при современных свободах и общечеловеческих ценностях.
Один из помощников судьи наклонился, что-то шепнул. Судья кивнул.
Адвокат Кузнецова поднял руку:
– В речи прокурора заметна неточность. Как известно, воспитывают не только собак. В цирке воспитывают и слонов, и…
Вертинский поморщился, судья стукнул молоточком по медной наковальне.
– Уточнение принято. Просьба продолжать.
Вертинский поклонился.
– Спасибо, ваша честь. Продолжаю. Мы гордимся своими достижениями в освобождении человека от устаревших догм. Догмы сковывали его сущность, его подлинное Я. При всесилии догм все истинные чувства загонялись в узкие рамки пристойности… Причем, заметьте, всякий раз разной для каждой из эпох, что говорит лишь о том, что все это выдуманное! Всякий раз воспитывали по-другому, учили вести себя и держаться иначе, что говорит лишь о ложности…
Он остановился перевести дух, а по-моему, уже запутался в длинной фразе и не знал, как выкарабкаться из частокола деепричастных оборотов. Судья благосклонно кивнул, Вертинский откашлялся и продолжал звучным прокурорским голосом:
– А истина в том, что любое воспитание – ложно! И не случайно оно было поставлено вне закона. Взамен была усилена образовательная составляющая. Образование, образование, образование!.. Воспитанием, если еще можно употребить это оскорбительное слово, у нас в какой-то мере занимаются СМИ, причем ненавязчиво, ведь человек сам выбирает те или иные варианты, мнения экспертов, которые ему лично ближе, роднее, понятнее. Это уже не воспитание, а сознательный выбор тех или иных моделей поведения, которые общество в лице лучших профессионалов предлагает сразу несколько. Потому мы, посовещавшись со специалистами, приняли решении об иске о возмещении ущерба в размере пятисот тысяч двухсот семидесяти шести долларов в пользу пострадавшего.