Про секс Боба, конечно, все знал, но скорее теоретически. Маше трудно было передать подробности без слов. Произнести эти слова было немыслимо, но, перемежая свои вопросы и ответы бесконечными «Ну, ты понимаешь?», они с Бобой умудрились приблизительно понять друг друга.
– Ну, я не знаю, что ты делаешь не так, – пожал плечами многоопытный Боба, пытаясь справиться с собственным лицом. Только бы не показать, как больно скребут внутри «дворники» – раз-раз...
Маша решила воспользоваться случаем и выяснить как можно больше.
– А я вот еще чего не понимаю... Говорят «она хороша в постели» или, к примеру, «она в постели не очень»? В чем тут может быть разница? Ведь все женщины одинаковы...
– Не одинаковы, если любишь, – буркнул Боба, но тут же смешался и авторитетно поправился: – «Хороша в постели» означает, что женщина получает удовольствие и мужчина это чувствует...
– Он хотел, чтобы я... А еще у меня не бывает оргазма. – Маша в волнении повысила голос.
Сидящая рядом женщина поднялась и посмотрела на них тяжелым взглядом.
– Фу! Какая грязь! – громко произнесла она, как выплюнула.
Маша недоуменно поморщилась и продолжала:
– Я жду, вот-вот это произойдет, а ничего не происходит.
– Эх, фригидная ты моя. Фригидные – это те, у кого нет оргазма.
– А-а... да, это я. А Антон злится. Ему кажется, он виноват. А он этого не любит, – по-взрослому вздохнула Маша и задумалась. – Слушай, я сейчас сочинила.
Я не знаю, что случилось,
Как сломался стержень жизни,
Только что-то развинтилось
В этом тонком механизме.
Боба, чуть подумав, отозвался:
Время – лекарь, Время – врач.
Скажет: «Все пройдет! Не плачь!»
Даст забвения рецепт.
Время – кто?
Боба остановился. – Время – психотерапевт, – придумала Маша и понеслась дальше:
Время – хитрая гадалка.
Напророчит, что не жалко,
Взбудоражит, растревожит...
Боба добавил:
Тем, чего и быть не может.
Их личное волшебство продолжалось. Они с Машей по-прежнему сочиняли одни стихи на двоих.
– А еще Антон говорит, что я должна... – Маша небрежно скользнула взглядом по Бобиному лицу с крупными, какими-то неспетыми между собой чертами и резко умолкла, будто выключилась. Ох, какие у Бобы глаза! Словно ему прилюдно мазнули мокрой тряпкой по лицу. У человека, который не смог совладать с обидой, особенный взгляд, словно вместе с оскорблением отхватили еще кусочек самого человека, и на эту обиду его стало меньше. Такой взгляд иногда случается у всех, а у Бобы – чаще, чем у всех. К примеру, когда дядя Володя с тетей Зиной хором восхищаются Гариком. И смотреть на это стыдно.