Во сне Берта Семеновна выглядела странно, не похожей на себя. Опиралась на палку, согнувшись почти до земли. Назвала его тоже как-то по-опереточному – «сынок». В жизни не выносила просторечных «сынок, сына, дочура»... Но это была она. Спросила Юрия Сергеевича: «Ну, расскажи, сынок, что вы сами нажили? Без меня?»
Глава 4 ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ БОБЫ ЛЮБИНСКОГО
Лето выдалось прохладным и дождливым, даже и не лето вовсе, а теплая моросящая скука. А в последнюю неделю августа вдруг грянула жара. Утром все с опасливой надеждой выглянули на улицу – не выкрал ли солнце ненадолго какой-нибудь развеселый Бибигон, спаситель человечества? А-а, вот оно, на небе. Ну ладно... девять утра, а уже безысходно жарко. И сегодня, в день Бобиного рождения, поплывшие от солнца, все вяло перемещались по шести соткам в тягучей, как мед, жаре.
Бобин двадцать первый день рождения, как обычно, справляли на даче. Зина мечтала о даче давно, с тех пор как в Бобином и Гариковом раннем детстве в Разливе снимали комнатку с проходной кухней в «Вороньей слободке», где с раннего утра мамаши с детками принимались кашлять, ходить в сортир, плакать и петь бодрые утренние песни. В крошечной комнатке Боба и Гарик спали на одной тахте, а Зина с Володей напротив, и Володины ноги высовывались в проходной трехметровый предбанничек, прилаженный хозяевами под кухню. Каждый вечер Зина предлагала:
– Не ешь на ночь, а то застрянешь.
И получала в ответ:
– Ну ничего, тогда я буду вешать на твои задние лапы кухонное полотенце.
– Дача... – лет десять мечтательно вздыхала Зина. – Своя, личная... Цветочки, грядка с клубникой, смородина...
Нищета аспирантско-детных лет закончилась очень быстро. Материальная жизнь семьи была вполне успешной, и Любинский давным-давно и не единожды заработал Зине на цветочки и грядки, но по лени и полному безразличию к земле и любой привязке до покупки все никак руки не доходили.
– Ты же наполовину еврейка, Зина, откуда у тебя тяга к земле? – смеялся он. – И вообще, это у тебя мелкобуржуазная отрыжка.
Дача имела название «Все как у людей» – произносилось в одно слово «Всекакулюдей». Домик-пряник в садоводстве «Орехово», шесть соток, грядка клубники, пять молодых яблонь, смородиновые кусты и чудная одуванчиковая полянка.
День Бобиного рождения, как обычно, справляли только свои. Сам Боба никого не пригласил. Близких друзей у него не завелось, приятелей институтских звать не хотелось, тем более летний день рождения по определению обидный – все разъезжаются. Так и повелось, что отмечали только семьей.