О пленных хлопочет. Стражу просит не бить утомленных, коль упадут. Воды принесет, освежит да подымет, поддержит в пути. Пользует раны мазью целебной, а души - словом приятным и ласковым. Суму на стоянке развяжет, хлеб вынет, разломит, раздаст, а сам ничего не ест. Чем жив человек?
С ним полегчало. Видать, пожалел он Русланову молодость: холодно ночью у гор - с плеч своих рубаху стащил, велел ее смерду тут же надеть.
По-славянски бает, как русич, и по-булгарски - как истый булгарин. И с готами тоже (Руслан услыхал краем уха) сердечно толкует на их языке. Носат. Сухой да седой. Лик - точно из воска отлит. Глаза же и брови - словно из сажи, смешанной с маслом.Блестят. И разум в глазах - сокровенный и жуткий…
- Вроде чертей, говоришь? Нет, чадо, не вроде: черти и есть. Бог - иной. Он единый. А те - поганые идолы.
- Ты, Отче, ромей, или кто?
- Пред богом моим «нет ни эллина, ни иудея, обрезания, необрезания, варвара, скифа, вольного или раба, но все и во всем - господь». Павел - Послание к колоссянам. Ибо, сказал он в письме к коринфянам, «все мы единым духом крестились в тело одно…»
Руслан удивился: еще не слыхал он о боге, для коего все - дети родные.
С усмешкой - Карась:
- Доселе мы зрили: у каждого рода - свой ненаглядный господь. И роду чужому он враг. Ну, а кто сей всесветный защитник?
- Знамя его - любовь и спасение.
- Имя?
- Христос,
- А! - Карась отвернулся, сердитый. - Ты тоже, похоже, из этих… ромейских святых. Видели в Тане такого. Жизнью земною не дорожит, небо ему подавай.
- Ты дорожишь?
- Ну, еще бы.
- Зачем?
- Как зачем? Ведь я человек…
- Человек? - Он живо метнул - в Руслана, не в Карася - взгляд ножевой: душу ему насквозь пропорол. - А много ли радости в жизни твоей, человек? - тихо, скорей для себя, чем для них, промолвил старик с пронзительно чистой и ясной печалью. Почудилось юному смерду: слабый, смертельно усталый, сердцем приник странный попутчик к его изнуренному сердцу.
- Жизнь земная? - Старик коснулся ладонью рогатки, плотно сидевшей на шее Руслана. - Не это ли знак ее, зримый и жесткий? Она есть юдоль скорби и слез.
Больше старик не отходил от этих двух русичей. На остановках коротких и в долгом пути он с жаром излагал свое вероучение.
Он говорил: нет на земле уголка, где б кровь не лилась. Распри, Война. Голод, болезни. Злоба и ложь. Попробуй доверить кому-нибудь тайну, жизнь или деньги. Опасно. Оступись, упади - никто руки не подаст, затопчут. Даже в единой семье - споры, раздоры: супруги друг другу - первые враги. Жестокость меж ними, непримиримость. А ведь, по сути их жизни совместной, быть не должно на земле двух людей ближе, роднее, вернее, чем муж и жена.