Мальфред сдвинул могучими плечами:
– Обижаешь, Владимир…
– Разве? Какому богу служите?
Мальфред подумал, пожал плечами:
– Вот ты о чем… Мы чтим русских богов, но на требы ходим к своим.
– Вот-вот! Но как ты, такой здоровый, как сарай у бабки, отказался от Одина и принял веру какого-то Христа?
Мальфред снова пожал плечами, потеснив одного гостя и едва не спихнув с лавки другого:
– Не знаю… Один, конечно, могучий бог… А Христос даже не из рода богов. Так, слабак. Но однажды что-то щемило во мне, душа неспокойна стала. Христос чем-то человечнее… Он умел страдать, чего не умели мои могучие боги.
– Так-так, – сказал Владимир едко. – Ну а ты, Рогдай? Какому богу молишься?
Рогдай поперхнулся, выронил полуобглоданную кость. Под взглядом князя внезапно покраснел, выпалил быстро:
– Истинному! Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммад пророк его! Я исповедую истинную веру, княже! И зовут меня не Рогдай, а Абдулла.
– Ну, пусть тебя Аллах так и зовет, – рассудил Владимир. – Так чем тебе наша русская вера не по душе?
Рогдай побледнел, смотрел умоляюще:
– Княже… Мы здесь поклялись говорить друг другу только правду. Мне страшно это сказать, но то огромное требище, где стоят все боги, – плохо! Плохо для всей Руси.
– Почему?
– Вспомни хазар. Это была страна, где по пятницам ходили в мечеть, по субботам – в синагогу, по воскресеньям – в храм Христа. А по будням приносили жертвы своим родным богам. Удивленным гостям говорили: «Стоит ли гневить богов? Нас от этого не убудет». Убыло! Под ударом Святослава рассыпалось с такой легкостью, что и сам Святослав удивился. А все потому, что страну еще до его прихода уже разодрали разные боги!
Владимир нахмурился. Богатыри, несмотря на их мускулы, а сила – уму могила, оказались не такими уж тупыми быками. Бывая в разных частях света, встречаясь с разными людьми, поумнели больше, чем иной боярин, не вылезающий из своей вотчины.
– А почему ты избрал Мухаммада… или Мухаммета, как правильно твоего Бахмета? Поклонялся бы Христу, как вон тот телепень напротив.
– Моя вера истинная, – вскипятился Рогдай. – Она строгая! Я могу детей учить и воспитывать, а кто меня? Я ведь еще не самый лучший человек на свете! Только всевидящий Аллах бдит и ведет.
– В чем же?
– Вино не велит пить, больше четырех жен не разрешает…
Владимир засмеялся, за ним неуверенно заулыбались и другие:
– У тебя и одной нет!
– Но я мог бы завести, как ты, что пытаешься переплюнуть мудрого Соломона, у которого было тысяча жен… а так я должен блюсти себя. У кого много жен, тот уподобляется… не за столом будь сказано кому.