Увы, царь Давид в непонятной панике отозвал обратно даже те войска, что были под началом Фоки. Но что оставалось делать, несметное войско русских готово было вот-вот растечься по всей Грузии, уничтожая и сжигая все.
Владимир держал войска на берегах Куры, не вступая в бой, хотя мог бы с легкостью разгромить малочисленное войско Давида. Наконец Давид собрал своих сторонников и явился для заключения мира. Грузинский царь обязался не оказывать помощи бунтовщикам, и Владимир тут же дал приказ своим войскам собираться в обратный путь.
Однако повел не старой дорогой, а через Крым. Население там было готским, но правили хазары. Владимир в двух сражениях разгромил, подчинил, установил свое правление, затем двинулся на могучую крепость, с которой связывал особые надежды.
И тут примчался гонец на взмыленном коне. Упал от усталости, его ухватили под руки и втащили в шатер.
Владимир бросил коротко:
– Говори.
Гонец повел глазами на застывших воевод.
– Говори, – повторил Владимир. Добавил: – От этих людей у меня тайн нет.
– Печенеги, – прошептал гонец пересохшим ртом. – Небывалая орда двинулась на Русь… Такого еще не было даже при Святославе…
Воеводы встревоженно зашептались. Войдан выскользнул из шатра, за тонкой стенкой слышался его властный голос.
Владимир почувствовал, как от лица отхлынула кровь. Его великий замысел повис на волоске. А с ним и вся его жизнь.
– Как долго им идти?
– Они со стадами и повозками. Но впереди мчатся конники. Пересаживаются с коня на коня на скаку. Через неделю… нет, даже раньше разорят первые русские веси.
Владимир сказал чужим голосом:
– Тавр, подготовь десяток дружинников. И три десятка коней. Мы тоже умеем пересаживаться на полном скаку.
Тавр не сдвинулся с места:
– Что ты задумал, княже?
– Попробую перехватить по дороге. Им не миновать брода на Нетече. Я хочу говорить с ханом.
Тавр покачал головой:
– Мне кажется, ты делаешь величайшую ошибку в жизни.
– Мне тоже так кажется, – признался Владимир. – Но тогда она станет и моей последней.
Они мчались день, ночь и еще день. К вечеру увидели огромное пыльное облако, что, разрастаясь, застлало половину мира. Лишь потом услышали неумолчный грохот, а еще погодя земля начала вздрагивать и постанывать от тяжелой массы мчащихся коней.
Владимир, шатаясь в седле, перевел коня на шаг. Из пыльного облака вынырнули всадники. Заходящее солнце блистало на остриях копий, а когда они подскакали ближе, багровые искры заплясали и на оскаленных в лютой злобе зубах.
– Я князь киевский, – сказал Владимир как можно громче. – Я еду к хану.