Солнце начало двигаться к закату, но воздух оставался таким же знойным, сухим, горячим. Внезапно большие ворота города распахнулись. Оттуда вывалилась толпа оборванцев, худых и растрепанных, словно их только что выпустили из застенка. С воем, криками, руганью и плачем они понеслись через мост, не дожидаясь, пока тот опустится, толкались и срывались в ров, но остальные бежали, обезумев, к морю.
– Воины! – страшно заорал Войдан. – На коней! Ударим…
Владимир перехватил за локоть, сжал с силой:
– Не спеши.
– Ворота все еще открыты!
– Я думаю, так и останутся.
Войдан покачал головой, сам вскочил на коня. Во главе малой дружины понесся к воротам. Тавр поймал взгляд Владимира, кивнул, отдал какие-то приказы помощникам. Те умчались, а вскоре большой отряд с кирками и лопатами отправился в горы.
Умен, подумал Владимир. Без слов понимает. Городу нужна вода, теперь это уже не враги. К тому же насточертело сидеть в походном стане! Многие русичи сумеют найти жилища в городе. В захваченных домах, где в живых останутся только покорные женщины.
А в стане принимали оборванцев. Оказалось, доведенные до отчаяния ремесленники, которым досталось больше всего, голодной смерти предпочли гибель, если придет, от оружия русичей. Еще два дня тому разгромили последние склады, но запасы еды и воды богатые прятали в домах. В бедных кварталах, где жили гончары, оружейники, кожевники, умершие от голода лежали прямо на улицах, а у живых не было сил их убрать. Тогда, в отчаянии, они ворвались в дома богатых, убили всех, ворвались во дворец стратига Льва, убили и его со всей семьей, открыли ворота.
Владимир велел Панасу и Тавру:
– Вводи войска, но сразу же очисти улицы от трупов. И дома. Вот будет здорово, если, взяв такую крепость, передохнем от чумы или холеры!
– Тебе готовить дворец стратига? – спросил Тавр.
Владимир поймал его взгляд, понял, что скоро должен приоткрыть проницательному воеводе часть своего сокровенного замысла:
– Да. Я должен что-то иметь под собой, когда буду торговаться!
Город горел, но на этот раз русские войска были ни при чем. Озверелая беднота, что успела похоронить своих малых детей, вымещала боль и ярость на богатых, у которых в подвалах были тайные цистерны с водой. Трупы женщин и детей вчерашних властителей города выбрасывали на улицы. Богатые дома не столько грабили, сколько в слепой ярости громили, рубили и жгли. Владимиру быстро это надоело, велел всех головников карать на месте.
В гавань осторожно вошел корабль. С борта размахивали белым полотнищем. С причала русские дружинники кричали успокоительно: