Город изнемогал. Со стен видно, как увеличивается, несмотря на потери, несметное войско русов. Подкрепление пришло из русских городов в Климатах: Сугдеи и Корчева, а из Тмутаракани явилось хорошо вооруженное конное войско. К тому же по всем Климатам ромеи бежали, а их работники и рабы, будь то славяне или других племен, с наслаждением жгли хозяйские дома и уходили в войско Владимира.
Владимир в нетерпении яростно метался по шатру. Войдан и Панас поговаривали о новом штурме, ромеи обессилели, а на князе уже лица нет, не может дождаться падения города.
– Нет, – цедил Владимир сквозь зубы. – Нет! Я не хочу, чтобы лилась кровь лишь ради того, чтобы потешить князя.
В его голосе была твердость. Войдан заметил с иронией:
– Раньше тебе было все одно, сколько чего прольется, чьи головы полетят как репьяхи.
– Теперь не все равно.
– А что изменилось? – спросил Войдан скептически. – Мир все тот же.
– Я не тот. А значит, и мир не тот.
В русском стане царило веселье. В нещадную жару на глазах угрюмых херсонитских воинов русы обливались водой, щедро разбрызгивали, поили коней. Дразнили, поднимая на копьях куски жареного мяса, провозили под стенами обозы, где подводы ломились от битой дичи, где в бочках холодной воды плескалась живая рыба. Костры, на которых пекли мясо, а на вертелах жарили целые туши кабанов и оленей, разводили поближе к стенам, чтобы сводящие с ума запахи несло на исхудавших защитников. Смеясь, уверяли, что от капающих слюней херсонитов теперь так скользко, что на стены не взобраться вовсе.
Защитники города от жары и жажды падали с пересохшими ртами замертво. Стратиг Лев велел вынести последние бочки воды на стены. Ежели русы пойдут на приступ, воины должны напиться, иначе не удержат мечи. А город доживает последние дни. Дома горят, от черного дыма слезятся глаза, грудь рвется от кашля. Уже нет сил гасить пожары, а русы все бросают тяжелые глыбы, что убивают и калечат людей, швыряют горшки с экскрементами и горючими смесями. Самим не продержаться…
Дома горели по всему периметру, затем ветер разнес огонь и в центральную часть, где высился гордый дворец стратига.
– Княже, – не выдержал Войдан, – самая пора ударить! Там уже и ворота защищать некому!
– Потерпи еще, – отозвался Владимир.
Войдан косился на его исхудавшее лицо. Кожа на скулах натянулась так, что едва не прорывалась. Губы пересохли, будто сам страдал от жажды со всеми херсонитами.
– Что с тобой, княже?
– Жду, – отозвался Владимир глухо. – Этот плод сам падает в подставленную ладонь.
К полудню, когда от жары плавился песок, а все живое забилось в щели в поисках прохлады, над городом уже стояла сплошная стена черного удушающего дыма. Горели уже не отдельные дома, горел Херсонес. Русские воины перестали дразнить последних воинов на стенах, умолкли. Из города доносились едва слышные душераздирающие крики, треск падающих перекрытий, рев пожара. Даже стены накалились, один русич коснулся голым локтем, с руганью отпрыгнул. На обожженном месте вздулся пузырь.