Подъехала запряженная цугом карета. Лакеи спрыгнули с запяток, отворили дверцу, поставили лесенку. Васильев спустился медленно, величаво, окинул царственным взором собравшихся.
– Вы уже здесь, Генрих Вениаминович? – удивился он, обращаясь к Жомини. – Рано же вы встаете, барон. А я, грешным делом, полагал быть первым!
Он грузно вылез из кареты, с барской небрежностью повернулся спиной к Засядько.
– Вот каковы ваши агрегаты, – заметил, критически осматривая, шестиствольную ракетную установку. – Признаться, это сооружение еще больше укрепляет мое предубеждение. Вы видели ракетные пушки Конгрева? Гиганты! Исполины! И то никакого проку. Пшик один. А ваша штука? Да я сам унесу ее вместе с десятком ракет за тридевять земель, хоть сердце у меня и пошаливает. И вы собираетесь удивить мир?
– Собираюсь, – ответил Засядько сдержанно. – В отличие от Конгрева, я вовсе не предлагаю заменять артиллерию ракетами. Эти два вида оружия будут взаимодействовать в бою, но ни в коем случае не вытеснять друг друга. Поэтому и требования к моим ракетам иные. Их должны перевозить, а тем паче переносить с наибольшей скоростью и наименьшими затратами сил. Вы унесете верстак? Прекрасно! Значит, солдат-ракетчик сможет передвигаться вместе с передовыми частями войск – именно передовыми! – постоянно обстреливая неприятеля ракетами. А тяжелые орудия подвезут позже. Ракетные части должны быть маневренными, лишь тогда получат распространение.
– Прекрасно, – буркнул Васильев. – Завидую вашему оптимизму. Вот уже едут наши. Посмотрим, что останется от вашей уверенности через час.
Подкатило несколько экипажей. Среди них Засядько с удивлением увидел карету с гербом императорского дома. Васильев подтянулся, на лице появилось угодливое выражение. Жомини машинально провел пальцами по мундиру, проверяя, застегнуты ли пуговицы.
Из кареты с гербом бодро выпрыгнул высокий военный. Лицо его было словно натерто кирпичом – красное, с грубой обветренной кожей. Держался он просто, но с врожденным достоинством.
Засядько узнал великого князя Константина. При появлении брата императора все почтительно склонили голову.
Константин быстро подошел к Засядько, дружески хлопнул по плечу:
– Рад тебя видеть, Дмитриевич! Бог мой, да ты совсем не изменился! Ни живота, ни солидной грузности… Вот чем мы, старые суворовские воины, отличаемся от прочих военных!
Все присутствующие хранили благоговейное молчание. Засядько перехватил завистливый взгляд Васильева. Великий князь и в самом деле сохранил превосходную фигуру гимнаста и воина: подтянутый, стройный, всегда в бодром расположении духа, он невольно вызывал симпатии.