– Граф, вы попали в неприятную ситуацию.
Голос Васильева был сочувствующий. Маратин поморщился:
– А вам какое дело?
– Есть дело.
– Какое все же?
Васильев оглянулся по сторонам, еще больше понизил голос:
– Засядько – первая шпага армии. Во всей Российской империи не найдется человека, который бы виртуознее владел оружием. Будь то шпага, сабля, пистолет или просто кулаки.
– Похоже, – буркнул Маратин с неприязнью, – вы все деньги поставите на него.
Васильев криво улыбнулся:
– Поставлю. Но я очень хотел бы, чтобы победили вы.
– Почему?
Васильев прямо посмотрел в глаза молодого графа:
– У меня с ним личные счеты.
– Ого! Приятно, что не я один.
Голос Васильева стал хриплый от сдержанной ярости. Маратин вдруг увидел всю глубину ненависти, обуревавшей этого человека.
– У меня тоже должна была быть с ним дуэль… Но это случилось двадцать лет тому. Он уже тогда был первой шпагой Российской империи, лучшим стрелком и наездником. У меня не было шансов. И я…
– Догадываюсь, – сухо сказал Маратин.
– У меня не было шансов! – повторил Васильев затравленно. – Я отступил… Нет, я не стал извиняться, но я срочно перевелся из части, а мы были в победоносных войсках Суворова в Италии… Перевелся я в холодный Петербург. Родня и благожелатели говорят, что здесь я лучше устроил свою карьеру, но я-то знаю, что с того дня мой дух был сломлен. Я впервые отступил, и с тех пор моя жизнь стала сплошным отступлением. Хотя со стороны казалось, что я поднимаюсь по ступенькам карьеры! Я каждый день просыпался с ощущением поражения. Мои дни были отравлены, и я в горячечных мечтах всегда побеждал его на дуэли, сбрасывал с высоких башен, топил в бушующем море, растаптывал конем… Увы, это были только мечты. Сладкие, но несбыточные. А вредить ему я мог только по мелочам. Такое пакостничество, мелкое и жалкое, еще больше унижает меня и точит душу! Но вот вы сейчас, если не откажетесь от дуэли…
Маратин сказал нехотя:
– Мне это не приходило в голову. Хотя сейчас, после ваших слов, честно говоря, я мог бы подумать и об отступлении. Но это не входит в ваши планы, как мне кажется?
– Нет, – горячо сказал Васильев. – Простите… но я хочу вас на своем примере предостеречь. Отступление спасет жизнь… но лишь для мучительных угрызений… Нет, не совести, а самолюбия, достоинства, мужской чести! Жизнь будет спасена, но отравлена…
– Я не намерен отступать, – сказал Маратин сухо.
– Но вам надо победить! И для себя и… для меня. Однако в открытом поединке у вас нет шансов. Вам надо уравнять их…
Маратин вскинул брови:
– Как?
– Разве это честный поединок, когда сходятся мастер с новичком? Я не имею в виду вас, а так, вообще?.. Нет ведь? Вооруженный шпагой с безоружным?.. У вас должно быть нечто еще, кроме шпаги. Например, панцирь под камзолом… Понимаю, это не только противно кодексу, но и легко обнаружится. Но есть и другие способы…