В этот миг дверь широко распахнулась, и с порога раздался громкий голос графа Вуттон-Баррета:
– Может быть, мое слово тоже что-то значит, Эдвина? – На его побагровевшем от гнева лице красовался распухший, увеличившийся в размере нос. Глаза у графа горели, как раскаленные угли. Весь его вид выражал готовность бросить вызов любому, кто посмеет ему перечить.
Прескотт напрягся всем телом и сильнее прижал к себе Эдвину, как будто стараясь ее защитить. Несмотря на то, что эта женщина, несомненно, обладала большим мужеством, она не могла не любить своего отца и боялась его потерять.
«Она любит меня! Она и вправду меня любит!» – вертелось в голове у Прескотта. Он старался сдержать свою радость, понимая, что наступил очень важный и опасный момент, который мог стать решающим для Эдвины и для их будущего. И от которого, возможно, зависела жизнь Прескотта.
– Какой приятный сюрприз, ваше сиятельство, – присела в реверансе Дженел, а затем подошла к Прескотту и встала рядом с ним. – Не знала, что вы присоединитесь к нам на этой загородной вечеринке.
Джинни приблизилась к Эдвине и небрежно кивнула, сухо поздоровавшись с графом:
– Здравствуйте, ваше сиятельство.
Прескотт ожидал увидеть за спиной у графа нанятых им полицейских, которые пришли его арестовать, или хотя бы пару мускулистых слуг, готовых схватить его в любой момент.
С презрительной гримасой на лице граф молча смотрел на Прескотта. Мучительная пауза затянулась. Напряжение нарастало. Все присутствующие замерли. Воздух в комнате, казалось, был наэлектризован.
Граф Вуттон-Баррет стоял, то сжимая, то снова разжимая кулаки.
– Прошу вас убрать ваши руки от моей дочери, мистер Дивейн. Я желаю переговорить с ней. С глазу на глаз.
Прескотт только еще крепче прижал к себе Эдвину.
– Нет. Я не отпущу ее.
Эдвина отстранилась от Прескотта.
– Отпусти меня, Прескотт. Я хочу поговорить с отцом.
Он нехотя подчинился.
– Но я не собираюсь уходить отсюда.
– Не надо уходить. – Посмотрев на Прескотта ободряюще, Эдвина повернулась лицом к графу Вуттон-Баррету. Она расправила плечи и гордо вскинула голову. Ее прелестное лицо выражало решимость. – Мне жаль тебя расстраивать, отец, но я буду делать все, что в моих силах, чтобы противостоять тебе и твоей воле. Я костьми лягу, но не допущу, чтобы хотя бы волосок упал с головы Прескотта.
Граф прищурился. А потом поморщился, словно ощутил резкую боль.
– Ради него ты отвергнешь свою семью?.. Сможешь отказаться… от всего?
– Отказаться?.. – Голос Эдвины дрогнул. – Нет, я не хочу этого делать, отец, но если у меня нет другого выхода…