Я грациозно киваю головой.
- Что за фантазия - сумасбродничать с теми чокнутыми? - настаивает он. - Красивая, здоровая девушка... Вы что, двуполая?
- Что за вздор?
- Нет, у вас в лице что-то есть... Словом, вы наверное, любите девочек?
Берю, который прислушался к нашему разговору, разразился гомерическим хохотом, причета, явно не женским. Я криво улыбаюсь: мол, что касается любви к женщинам, то мне не занимать желания.
- Она-то? - щебечет моя солидная матрона. - Самая большая кокетка и вертушка, но при всем при этом - девственница и мужененавистница!
Гидтюавиатор корчит скорбную мину.
- Черт возьми! Неужели вас никогда не тянуло поиметь дело с мужчиной?
- Решительно нет, - умирает от смеха Берю, который наслаждается ситуацией не меньше, чем это бы сделал Фрейд.
- А вы пытались попробовать? - продолжает авиатор.
Я стараюсь отойти от скользкой темы и глупо кудахчу, что должно означать невинный смех.
- Впрочем, гомосексуализм - болезнь века, - комментирует пилот, - Я этого не понимаю! Предпочитаю быть мужиком. Свою первую победу я одержал над родной теткой Ольгой. Мне едва исполнилось пятнадцать лет, а ей было под сорок. Ее мужу необходимо было отправиться за границу, и она не захотела оставаться одна, переехала жить к нам. Мы жили тогда в трехкомнатной квартире. Меня переселили с матрацем на пол, а Ольга заняла мою кровать. Ее присутствие, да еще ночью, приводило меня в трепет. Уже несколько лет я почитывал кое-какую литературу, в общем, знал, что к чему. Ольга была полной, как вы, мадам, - он оборачивается к Берю. - Наконец, я не выдержал. "Я замерз", - заявил ей, залезая к ней под одеяло. Она не ответила, а я продолжал дрожать, но не от холода, а от волнения. Я по наследственности приобрел приличный член. У моего отца был такой же, а вот мой сын Жульен перегнал меня - у него настоящий шланг! Когда тетка почувствовала, как моя "принадлежность" ворочается и трется о ее пухленькие ляжки, она испугалась, подумав, что в постель забрался уж, и решила проверить это. Только она взяла мой "пробойник" в руки, стало ясно, что отступать поздно. Я тут же задрал на ней рубашку и начал тискать ее пышный задок. Она выпустила мой "керн" только тогда, когда он вошел в ее богатую "скважину". Ха! У нее все было расположено так удачно, что я засадил в нее свой "штуцер" еще тогда, когда она прикидывалась недотрогой и не раздвигала ноги. Зато потом, ее ляжки распахнулись, как ворота! Эх, дамочки! Если бы знали, как мы жили с Ольгой! Она часто говорила мне: "А ты, малыш, посильнее взрослого мужчины!" Потому что, как выяснилось потом, у ее мужа был член, похожий на маленький маломощный крантик.