— Задавай, — милостиво согласился он.
— Как ты узнал, что Надин муж — Грэг — умер?
— Элементарно. Я официально обратился в посольство США — у меня есть такие возможности — с заявлением Надежды о разводе.
— Она сама его написала?
— Я сам его написал! — рассмеялся он. — Да какая разница? От них мне нужна была всего лишь реакция. И она последовала. Заявление мадам Нади Грэг Хендерсон не может быть удовлетворено по причине смерти ее мужа Грэга Хендерсона.
— А я, честно говоря, думала, что ты ее обманул.
— Хорошего же ты мнения о собственном муже!
— Да уж не лучшего.
— Ты меня расстроила. Я считал, что наш брак еще можно спасти.
— Теперь убедился, что это не так? Ну так отпусти меня!
Он отодвинулся подальше и с усмешкой посмотрел на Тоню.
— Я думал, ты уже наигралась. Неужели тебя привлекает роль женщины с мозолистыми руками? Так всю жизнь и будешь одна жить?
— Почему одна? Ты хочешь сказать, что, кроме тебя, никто из мужчин на меня не посмотрит?
— Посмотрит. Такой, например, как мой приятель Лавр. Но ему нужна совсем другая женщина.
— Какая же?
— Деятельная, энергичная. Та, которая станет на себе тащить семейный воз. Ты посмотри: я сказал ему — поезжай, он и поехал. Без вопросов. Привык плыть по течению. Вот и станете вы жить как две щепки, которые волны носят от берега к берегу.
— Иными словами, кроме Лавра, для меня ничего не найдется?
— Да посмотрел я на мужиков на этой вашей вечеринке. Ни одной личности. Я имею в виду из холостых мужчин. Если, конечно, не считать этого колченогого мента. Костя вроде его звать.
Тоня вспыхнула:
— Да кто ты такой, чтобы давать людям свои ублюдские оценки!
— Ого! — весело удивился он. — Мы уже начали грубить. Милая, посмотри туда, в темноту. Одно мое движение рукой — и ты на пути к вечности. Не боишься?
— А чего ты мне угрожаешь?
— А чего ты меня злишь? Ну кому понравится смотреть на свою собственность, которая вдруг вышла из повиновения?
— В каком смысле — собственность? — пролепетала Тоня; она шаг за шагом отдавала позиции, каковые прежде отвоевала, уехав от Михаила. Еще немного, и она окончательно разнюнится… если не возьмет себя в руки.
— В таком. Я тебя пронумеровал и к себе пришпилил. Ты — моя первая и единственная жена.
— Я, конечно, польщена, — выговорила Тоня, словно освобождаясь от липкой паутины зависимости, — но неплохо бы и у меня спросить, хочу ли я быть к тебе пришпиленной.
— А я уже спрашивал, когда предложил тебе выйти за меня замуж. Ты сказала «да», не так ли? Обратного хода нет.
— Мы и правда с Надеждой чем-то похожи, — задумчиво произнесла Тоня. — Она в рабство угодила в этой своей Америке, а я — не выезжая из России.