А Костя еще беспокоился, что Тоня все так близко к сердцу принимает. Она, может, и не хотела бы, да добрые люди помогают.
— Ну вообще-то он вовсе не мой любовник. Вернее, он вовсе мне не любовник.
— А мне любовник, но вовсе не мой! — передразнила ее Надя.
— Драться хочешь? — спросила ее Тоня, ни разу в жизни не поднявшая ни на кого руку.
— С кем драться, с тобой, что ли? — пренебрежительно фыркнула Надя.
— Может, ты на Лавре остановишься, а? — жалобно поинтересовалась Тоня.
— Да я вот о том же думаю.
Надя наклонила голову и подперла ее кулаком.
— Два отвергнутых человека, нашедших тепло в объятиях друг друга.
Прозвучало это не слишком весело.
— А с другой стороны… — Надя помедлила, — уж лучше пусть он достанется тебе, чем Людке.
— Но ты же целовалась с Лавром, я видела! — возмущенно сказала Тоня. — Хотела на двух стульях усидеть?
— Думаешь, Костя тебе будет верен? — откликнулась Надя вопросом на вопрос.
— Да ни о чем я сейчас не думаю! — отмахнулась Тоня. — Вернее, думаю — неужели твои двести тысяч пропали?
— Конечно, пропали. Они теперь лежат под тоннами грязи, из которой, как ты правильно заметила, я выползла голышом!
— Слушай, Надюха, но вода же не останется навсегда, она сойдет. И грязь… ее же можно вывезти.
— Ты хочешь сказать, еще не все потеряно?
— Конечно. Во-первых, твои деньги заложены в книгах. Могут промокнуть, а могут — нет. А во-вторых, даже мокрые деньги можно высушить…
— Слушай, Тоха, а ты молодец! Я как-то сразу сникла, решила, что осталась голая и босая. Еще твое гадание вспомнила…
— Ну так я все правильно говорила, ты из грязи так и вылезла без ничего. В том смысле, что твой дом, теплицы… может, и нельзя восстановить, но клад, свой собственный, вполне можно отрыть.
— Лавр и слушать не хочет, чтобы здесь остаться.
— Но он же не знает, что его может ждать под развалинами твоего дома!.. Если ты скажешь ему, сколько он может получить за какую-нибудь неделю работы на раскопках… Пусть даже и месяц!
Надя обняла ее и прижала к себе.
— Прости, подружка, за злость, за ревность, за зависть…
— Ну а завидовать-то мне в чем?
— Не важно, я знаю в чем… Где-то я читала, что испытания очищают. Может, и мне надо было очиститься?.. Вот только Лавр… Он же всю жизнь будет считать меня убийцей!
— А ты его обмани. Скажи, что Грэг на самом деле жив-здоров, потому что ты всего лишь дала ему немножко снотворного…
— Соврать?
— А кто знает, может, это правда. Отчего-то я думаю, что Мишка ничего толком не знал и все придумал, чтобы тебя еще больше напугать… Да и я обещаю, что больше никогда никому об этом не скажу. Пусть под слоем грязи все прошлое и останется.