Да и, если разобраться, так ли уж хорошо Тоня знает саму себя? То есть что бы она стала делать в такой вот почти безвыходной ситуации?
Представить только — в чужой стране, без денег, без документов. Абсолютно беззащитная… Сколько бы она могла жить так, не попытавшись взбунтоваться? Женщина, которая в своей стране была вполне самодостаточной, которая не простила своего мужа за мимолетный роман, согласилась выйти за иностранца, который ее первому мужу и в подметки не годился…
— Раздеваться здесь же?
— Конечно, нет. Иди в свою комнату, там переодевайся и медленно, от бедра вплывай. А я буду сидеть в кресле и смотреть в театральный бинокль!
Однако вкус у Надежды был. Как и всегда. Так что даже если она и покупала одежду в спешке, то не что попало.
И сидело все на ней как влитое.
— Ну как? — пройдясь по комнате в очередной обновке, спросила Надя. — Что-нибудь уже выбрала?
— На тебе все сидит превосходно, — помедлив, честно ответила Тоня. — Мне нравится все, что ты купила.
И рассердилась на себя. Можно подумать, она прежде не видела хороших вещей. Михаил зарабатывал достаточно, чтобы она могла себе не отказывать в покупке модной одежды. Но появилась возможность одеться на халяву, и она сразу ослабела перед искушением. Ей хотелось иметь все, что демонстрировала Надя.
— Да забирай хоть весь чемодан! — легкомысленно отозвалась подруга. — А я себе еще куплю!
— Нет! — Тоня напоминала самой себе девочку, которая смотрит на мороженое в руках подруги и не может его есть, потому что у нее болит горло. — Давай я возьму вот эти льняные бриджи и пару футболок.
— И еще вот это! — Жестом фокусника Надя вытащила из кучи тряпок шикарное вечернее платье, золотистое, на тонких лямочках. — Между прочим, я его покупала для тебя. Это мой подарок на твой день рождения…
— …который будет через три месяца?
— Нет, это подарок на прошлый день рождения, а на тот, который будет через три месяца… я подарю тебе что-нибудь такое… Ой, до него еще надо дожить!.. Нет-нет, надевай туфли на высоком каблуке!
Платье сидело на Тоне великолепно. Она расчесала щеткой свои густые волосы, и они теперь обрамляли ее лицо как единственно подходящая рамка. Захотелось сказать самой себе: хороша! Каштановая грива, которую Тоня просто закалывала простенькой заколкой, серые глаза, наскоро подведенные, — небольшого усилия было достаточно, чтобы из образа невидной поселяночки выглянула прежняя шикарная Тато. Да, Тоня считалась именно шикарной женщиной. Только кто в Раздольном об этом знает? Небось местные холостяки и не заметили ее. Как женщину.