– Георгий Михайлович, она мне весь кабинет разрушила, стол сломала, – злорадно наябедничал вынырнувший из-за плеча Жоры следователь Валерьянов.
– Об этом потом, – отмахнулся Жора и повел меня в кабинет. Полина молча двинулась за нами.
В кабинете, усадив меня за стол, Жора сел напротив и в течение часа слушал всю историю с самого начала, которую я рассказывала путано, сбивчиво, перескакивая с места на место, и прерывая свое повествование то прочувствованными рыданиями и клятвами в вечной любви Жоре и Полине, то посылая проклятия следователю Валерьянову, Демидову, Дружникову, бабе Клаве и даже Дрюне Мурашову, черт бы его побрал!
– Все понятно, – когда я замолчала, преданными глазами глядя на Жору, сказал Овсянников.
– Жорочка, и что сейчас со мной будет? – шепотом спросила я.
– Ничего, – вздохнул он. – Домой поедешь.
– И я с тобой, – добавила Полина, глядя на меня взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
Я уже догадывалась, что мне устроит дома сестра, и в связи с этим ехать туда мне даже расхотелось.
– А у тебя разве нет никаких дел в спорткомплексе? – кротко спросила я.
– Нет, я их все отменила! – ответила сестра. – Из-за тебя, между прочим! Я чуть с ума не сошла! Мы тут волнуемся, а тебе хоть бы хны!
Я видела, что Полина снова проявляет свою ужасную эмоциональность, отравившую мне столько нервов, и поспешила замолчать.
– Девочки, давайте оставим разборки до дома, – разумно предложил Жора и вывел нас из кабинета.
На улице мы сели в Полинин «Ниссан» и поехали ко мне домой.
В тот день я решила использовать образовавшееся «окно» между занятиями в спорткомплексе для того, чтобы проведать свою сестру Ольгу, у которой не была уже несколько дней.
Сама она почему-то не звонила, и это было очень двусмысленным сигналом – либо у нее все прекрасно, как в финансовом, так и в эмоциональном плане, либо у нее снова какая-то херь случилась, и она боится сообщить мне об этом. И второй вариант казался мне наиболее вероятным – я хорошо знала свою сестру.
Причем херь наверняка не очень крупная, потому что в случае большой проблемы, Ольга давно наплевала бы и на страх перед моим гневом, и на чувство совести, которой у нее никогда не было, и уже обзвонилась бы, рыдая и ноя в трубку так, что слезы сочились бы из моей трубки.
Приехав к Ольге, я никого не обнаружила дома. Тогда, отперев квартиру своим ключом, я прошла внутрь и увидела следы на столе и на полу, ясно свидетельствующие о том, что тут происходило. Ольга явно пьянствовала, сплавив детей к бабушке, причем нетрудно было догадаться, с кем именно она пьянствовала – на столе валялась зажигалка в виде голой бабы, принадлежавшая Ольгиному дружку Дрюне Мурашову.