Старуха повторила и это.
– А теперь напружинься посильнее и хватайся за меня, – скомандовал Дрюня.
– Ты осторожнее давай, Кузьминична, – испуганно посоветовала одна старушка, а то еще оторвешь чего из важных органов!
– Чего там можно оторвать! – пренебрежительно махнул рукой Дрюня. – Тут никаких важных органов нет!
Баба Клава зажмурилась, изо всех сил вцепилась в Дрюню, и тот рванул ее вверх. Раздался оглушительный треск, бабка подлетела над лавочкой и опустилась рядом с ней на асфальт. С лавки остался свисать какой-то цветной лоскут.
Одна из старушек осторожно, как святыню, взяла его в руки.
– Клав, – удивленно проговорила она, – да это ж от платья твоего лоскут! За гвоздь зацепился!
– Правильно! – довольно подтвердил Дрюня. – Это я его прицепил, пока она тут на честных людей разорялась!
Баба Клава сидела на земле, широко выпучив глаза и открыв рот. До нее медленно доходило произошедшее…
– Ах, ты, паразит… – зловещим басом вдруг проговорила она, грузно пытаясь подняться, – да я тебе такую кару небесную придумаю – рад не будешь!
Дрюня, не став дожидаться, когда на него обрушатся кары небесные, вызванные бабой Клавой, схватил меня за руку и дернул к моему подъезду. Лариска Шаповалова, оказавшаяся как бы на нашей стороне, не нашла ничего лучшего, как кинуться за нами.
Мы влетели на мой этаж, подгоняемые проклятиями бабы Клавы и помирающего со смеху двора, и я, оказавшись в своей квартире, быстренько заперла дверь.
Затем осторожно подошла к распахнутому окну и закрыла его на все шпингалеты. Вернее, на один верхний, поскольку все остальные не работали.
– Фу-у-ух ты… – с облегчением протянула я, когда мы остались втроем.
Потом мы перевели взгляд с друга на друга и расхохотались. Лариска аж пополам согнулась.
– Да, Андрюшенька, – просмеявшись, проговорила она. – Думаю, что во дворе тебе пока лучше не появляться.
– Да ладно! – беспечно махнул руколй Дрюня. – Первый раз, что ли! Она завтра уже забудет все. Давайте лучше выпьем!
Чего не отнять у Дрюни, так это умения добывать халявную выпивку и закуску. Дрюня, надо сказать, отродясь нигде не работал, но тем не менее умудрялся вполне прилично существовать. У него был свой частный дом – доставшийся от бабушки, автомобиль – доставшийся от отца, а также жена и дочь – это уже собственные приобретения.
Домик был, правда, старенький, но все же свой, а автомобиль Дрюня умудрялся менять уже столько раз в жизни… Делал он это очень просто. Когда ему нужен был новый, он приходил к отцу и долго ныл, что на такой развалюхе не может работать и, следовательно, обеспечивать семью. И просил у папы его машину, находящуюся у аккуратного Геннадия Николаевича в гораздо лучшем состоянии. Геннадий Николаевич, покряхтев, соглашался и давал Дрюне свой автомобиль. «На время», – как всегда четко подчеркивал Дрюня. Затем Дрюня уже не в состоянии был расстаться с новоприобретенной машиной и шел к папе уже с предложением выкупить у сына свой же автомобиль. И если на авторынке Геннадий Николаевич мог получить за свою машину довольно приличные деньги, то Дрюня по-свойски предлагал ему сумму чисто символическую. И отец соглашался – чего не сделаешь ради любимого сына?