— Да, что ж, пожалуй, он не ошибся… В любом случае корабль приземляется в Кархайде; мы будем первыми… А они все такие, как вы, да? Все перверты, все вечно в кеммере? М-да… Забавная компания борется за честь быть принятой… Объясните лорду Горчерну, моему камергеру, как следует их принимать. Позаботьтесь, чтобы не возникало никаких обид или оплошностей. Они разместятся во Дворце, там, где вы сочтете наиболее удобным. Я хочу оказать вам честь. Вы отлично помогли мне повернуть колесо фортуны, господин Аи. Сделали из Комменсалов лжецов, а потом — дураков.
— А в скором времени — ваших союзников, государь.
— Знаю! — взвизгнул он. — Но первым будет Кархайд… Кархайд будет первым!
Я кивнул.
Помолчав немного, он спросил:
— А как было там, когда вы шли через Великие Льды?
— Нелегко.
— С Эстравеном, должно быть, очень хорошо тянуть одни сани, особенно если пускаешься в такое безумное путешествие. Он был тверд, как железо. И никогда не выходил из себя. Мне жаль, что он умер.
Ответа у меня не нашлось.
— Я приму ваших… соотечественников завтра днем, в Часу Втором. Вы хотите еще что-нибудь мне сказать?
— Ваше Величество, не могли бы вы отменить указ об изгнании Эстравена, чтобы смыть позор с его имени?
— Пока еще нет, господин Аи. Не торопите события. Еще что?
— Больше ничего.
— Тогда ступайте.
Даже я предал его. Я ведь сказал ему тогда, что не стану сажать корабль, пока его ссылке не будет положен конец, пока не смоют позор с его имени. Но я не мог пожертвовать тем, ради чего он умер, настаивая на отмене указа. Это все равно не вернуло бы его из той ссылки, в которой он был теперь.
Остаток дня мы с лордом Горчерном и еще одним придворным провели в подготовке к приему и размещению команды корабля. В Часу Втором мы выехали на автосанях в Атен Фен — это примерно в сорока километрах от Эренранга. Сажать корабль решили здесь, в пустынном краю, на торфяных болотах. Для земледелия и нормальной жизни здесь было слишком влажно, зато посредине месяца Иррем, первого месяца весны, болота представляли собой ровную твердую площадь, покрытую толстенным слоем снега. Радиомаяк работал весь день без перерыва, и были получены подтверждающие сигналы с корабля.
Снижаясь, мои друзья на своих экранах могли видеть терминатор, границу между освещенной и неосвещенной частями планеты, проходящую как раз посредине Великого Континента — вдоль границы от залива Гутен к заливу Чарисун; и вершины массива Каргав, все еще залитые солнцем, и цепочку звезд, потому что уже сгустились сумерки, когда мы, глядя вверх, увидели, что одна из звезд плавно снижается.