— Благородный судья, я люблю охотиться. Семь лет назад я захватил его на севере, когда он был совсем маленьким медвежонком. С той поры он у меня. Научить его танцевать, делать различные трюки — меня это страшно увлекло. Он очень ко мне привязан и, несомненно, считает меня своим отцом! Однажды он поранил мне левую руку, но не со зла, просто хотел меня приласкать! Рана легко зажила, но в сырую погоду рука болит и коченеет. Вступая в труппу Куана, я взял его с собой, ведь он слушается только меня. К тому же благодаря ему я мог выступить с хорошим номером.
Судья кивнул. Многое теперь стало ясным: Кан не пользовался во время представления левой рукой, потому что она болела; Белая Роза прижимала свою руку к телу из-за спрятанного в рукаве черного платья; она ускользнула, не подождав, боясь встретиться с госпожой Пао и, видимо, решила отложить на завтра разговор с братом. Да, все прояснялось.
— Я не знаю медвежьих повадок, — возобновил он разговор. — Что бы сделал ваш медведь, если бы вы не подошли? Выломал бы дверцу шкафа?
— О нет! Они хитры, но не предприимчивы. Им никогда не приходит в голову сделать то, чего раньше ни разу не делали. Я знаю, что он никогда не попытается сам открыть дверь, а поэтому оставляю его в комнате, не привязывая. Он ждал бы вашего выхода, время от времени царапая и обнюхивая мебель, чтобы убедиться, что вы еще там. Терпение медведей бесконечно.
Судья невольно содрогнулся.
— Пожирают ли они свою жертву?
— Они делают нечто похуже. Они ее опрокидывают и раздирают в клочья, играют, как кошка с мышью. Однажды я видел останки охотника, которого растерзал медведь. Это было не слишком приятное зрелище.
— Великое Небо! — воскликнул судья. — Какой очаровательный товарищ по забавам!
Кан пожал плечами.
— Этот зверь никогда не доставлял мне никаких забот, — сказал он, — Он очень привязан и к моей сестре, хотя и не подчиняется ей так, как мне. Но он ненавидит тех, кого не знает. Впрочем, случается, он не обращает на них никакого внимания. Иногда же просто не переносит! Похоже, вы принадлежите ко второй категории, благородный судья. Добавлю, что сейчас он особенно раздражителен, потому что ему не хватает движения. В те два часа, которые предшествуют заре (это единственное время, когда в этом муравейнике отдыхают), я вывожу его на прогулку во дворик между этим зданием и зданием напротив. Сюда не выходит ни одно из окон первого этажа, да и ворота массивные. Мне рассказывали, что в прошлом там оставляли непослушных монахов. Не подвергая никого опасности, я заставляю медведя там бегать и прыгать.