Судья откинулся на спинку кресла. Присмотревшись к измученному лицу своего хозяина, он сказал благожелательно:
— Тысячу раз прошу прощения у вашего преосвященства, что так поздно его обеспокоил. Так поздно.., или так рано, ибо уже вскоре рассветет! Но вы еще на ногах и одеты. Вы кого-то ждали?
— Нет, я слегка вздремнул в кресле в моей комнате. Осталось недолго до заутрени, и я счел ненужным ложиться на столь короткое время. Но почему вы постучали в заднюю дверь, благородный судья? На мгновение мне показалось…
— Что старик настоятель вышел из своего склепа? Увидев ужас на лице своего собеседника, судья поспешил добавить:
— Но это невозможно… Могу вас заверить, он мертв. Только что я побывал у него.
Вполне овладев собой, Истинная Мудрость выпрямился и сухо спросил:
— Вы проникли в склеп? Разве я вас не предупредил, что в это время года…
— Конечно, — остановил его судья. — Но я счел необходимым посмотреть оставленные вашим предшественником бумаги. А теперь, пока память о том, что я увидел, еще свежа, хотел бы уточнить некоторые подробности. Вот почему я осмелился вас потревожить в столь поздний час. Перенеситесь же мысленно в последний день, проведенный на этой земле Нефритовым Зеркалом. В трапезной вы завтракали в его обществе. А раньше в тот день вы его видели?
— Только на заутрене. Нефритовое Зеркало сразу же удалился в свою библиотеку, то есть как раз в ту комнату, где мы сейчас с вами находимся. Эти покои всегда предназначаются настоятелю.
— Ясно.
Судья обернулся к трем высоким окнам.
— Предполагаю, они выходят на центральный двор?
— Да. Днем эта комната великолепно освещена. Поэтому мой предшественник любил здесь рисовать. Живопись была его единственным отдыхом, благородный судья.
— Весьма почтенное занятие, — ответил начальник уезда и, чуть подумав, добавил:
— Кстати, во время нашей маленькой беседы в приемном зале какой-то актер открыл дверь и сразу же исчез, что побудило вас высказать наблюдение о беззастенчивости этих людей. Вы успели разглядеть его лицо?
— Нет.., впрочем, да. Это был Мо Моте.
— Благодарю вас.
Судья неторопливо погладил бороду. Наступило затянувшееся молчание. Казалось, что обеспокоенность настоятеля еще больше возросла. Цун Ли нетерпеливо ерзал на своем стуле. В полной неподвижности судья прислушивался к шуму дождя, хлещущего по ставням.
Постучав, вошел Тао Ган и протянул судье небольшой свиток.
Развернув картину, судья Ди положил ее перед настоятелем:
— Не это ли последняя работа Нефритового Зеркала?
— Действительно. После полуденной трапезы мы вернулись сюда выпить по чашке чая, а затем он меня отпустил, сказав, что после полудня займется портретом своего кота, который сидел на этом столике. Я не задерживался, хорошо зная, что Нефритовое Зеркало любит работать в одиночестве. Уходя, я видел, как он кладет лист бумаги на этот стол и…