Вернулся Тао Ган.
— Толщина стены, как я и предполагал, — сказал он, — по меньшей мере два метра. Этого, впрочем, мало, чтобы укрыть тайную комнату, где мужик мог бы подурачиться с голой бабой.
— Конечно, — сказал судья.
Он повернулся к старому шкафу. На его покрытых черным лаком дверцах два дракона сражались среди языков пламени. Внутри не было ничего, кроме аккуратно сложенных капюшонов. На задней стенке повторялась тема двух драконов.
— Прекрасная старинная вещь, — прошептал он. И с тяжелым вздохом добавил:
— Ладно, забудем то, что я видел — или что мне померещилось — и вернемся к текущим делам. В прошлом году в этом монастыре три девушки покинули сей мир. В прошлом году, Тао Ган! Не два или три века назад! Одну звали Лю, и она умерла от болезни. Вторая, барышня Гао, покончила с собой. А третья, барышня Хуан, стала жертвой несчастного случая. Так нам написали. Я воспользуюсь своим пребыванием здесь, чтобы потребовать у настоятеля кое-каких уточнений. Пошли к нему.
В коридоре весь побелевший послушник смотрел прямо перед собой расширившимися глазами.
— Что с тобой? — осведомился судья.
— Мне показалось, я кого-то увидел…
— Разве ты сам нам не рассказывал, что монахи часто пользуются этим проходом?
— Да, ваше превосходительство. Но я говорю о воине.
— Воине?
Монашек утвердительно наклонил голову. Снова прислушиваясь, он произнес мертвым голосом:
— Сто лет назад в монастыре укрылись мятежники вместе со своими семьями. Армия захватила его и перебила всех: мужчин, женщин и детей.
Полными ужаса глазами он посмотрел на судью и добавил:
— Говорят, что когда ночью бушует буря, как сейчас, их тени возвращаются, чтобы снова пережить эти страшные минуты. Ваше превосходительство ничего не слышит?
Судья Ди напряг слух.
— Только дождь, — раздраженно заметил он. — Давайте спустимся, здесь слишком много сквозняков.
Глава 3.
Судья Ди задает настоятелю неудобные вопросы; священнослужитель восхваляет мистерию
Пройдя за послушником по лабиринту проходов и лестниц, судья Ди и его спутник оказались в галерее первого этажа. По обеим ее сторонам тянулись ярко-красные пилястры, которые умелый художник украсил деревянными позолоченными драконами, резвящимися среди облаков. Паркет, отполированный фетровыми туфлями многих поколений монахов, темно поблескивал. Проходя через зал празднеств, судья сказал Тао Гану:
— Пока я буду высказывать свое уважение отцу настоятелю, отправляйся к монастырскому эконому и скажи ему, что наша ось треснула. Надеюсь, он сможет добиться, чтобы ее починили еще сегодня.
И, понизив голос, добавил: