И все это после стычки, после резкого разговора об их характерах и образе жизни!
Он провел большим пальцем за ее ухом.
– Успокойтесь. Я не собираюсь вас увольнять.
– Я совершенно спокойна.
– Да? Мне так не кажется. – Он улыбнулся и дотронулся до шелковистой пряди ее волос.
«Почему он не убирает руку? А самое главное, почему от его прикосновений я испытываю такое наслаждение, словно он меня целует?»
– Знаете, я не одна из ваших подружек. – Она мягко отстранила его руку от своего лица.
– Я об этом и не думал.
– Я хочу сказать, – она постаралась придать голосу прежний твердый, уверенный тон, – для клиента и телохранителя это не совсем подходящее поведение.
Он отстранился от нее.
– Я знал, что это произойдет. Я был не в силах… – Он замолчал на мгновение и вдруг резко повернулся:
– Может, мне вас и в самом деле уволить?
– И с распростертыми объятиями встретить злоумышленника? – произнесла она глубоким грудным голосом.
Ну вот, теперь ее голос звучит так, словно она поощряет его к чему-то запретному. Откуда это в ней? Раньше она никогда не замечала в себе ничего подобного.
Он посмотрел на ключ в замке, на Джоселин; его взгляд скользнул по ее губам. Он был явно под впечатлением того, что она поддалась его обаянию. Он хотел поцеловать ее, это было видно по глазам.
На какое-то мгновение ей показалось, что он может осуществить свое желание, и она почувствовала в сердце торжествующую радость красивой женщины, которой удалось обольстить «важную птицу». Но только на мгновение. В следующее – она уже ругала себя: «А что, если у тебя не хватит твердости духа и ты позволишь ему поцеловать тебя?»
Слава богу, до этого не дошло. Донован отвернулся, как ей показалось, сделав над собой усилие.
– Пожалуй, нет.
Он повернул ключ и распахнул дверь.
Она решительно вошла.
– Миссис Мейнхард, вы здесь? – спросила она громко.
– На кухне, – ответила пожилая женщина.
– Все в порядке?
– Да.
И все же, оставив Донована у входа, она быстро обошла пентхаус и, только убедившись, что в квартире нет никого постороннего, вернулась.
– Все чисто.
Нет, не все было чисто, по крайней мере в ее сердце. И все из-за его сногсшибательной сексуальности, из-за его способности видеть в ней больше того образа, который она демонстрирует миру, образа уверенной в себе, решительной женщины-телохранителя с железной волей.
Вернувшись из больницы после долгого трудового дня, Донован переоделся в старые потертые джинсы и футболку и плюхнулся, раскинув руки и ноги, на свой мягкий плюшевый диван. Он только что заказал китайскую еду, а Джоселин пошла в свою комнату удостовериться, что новая охранная система уже заказана.