Но, осторожно подкрадываясь к передатчику, Хаббард–Джонс заметил и многое другое: большие красные ведра с надписью «пожарное ведро», заглавия на морских кодах, неожиданно четко возникшую надпись, которая начиналась словами «Министерство оборо…», потом он почувствовал запах сигары и осознал, что тут кто–то есть. И с него сразу слетел весь хмель.
Он молниеносно обернулся, хватаясь за пояс… В дверях стояли командор Солт и лейтенант Игар. Они смотрели на Хаббард–Джонса участливо, словно посетители в больнице.
— Так–так–так, — произнес командор. К подобному сюрпризу Хаббард–Джонс не был подготовлен. Он настроился на встречу с вооруженными до зубов представителями восточного мира, но никак не ожидал увидеть перед собой холеных морских офицеров с сигарами в зубах. Хаббард–Джонс схватил первое, что нащупал на поясе (это была маленькая ручная граната), швырнул ее в моряков и бросился бежать. Он уже снова забрался на второй этаж, когда раздался взрыв и на пол посыпались штукатурка, крючки и фотографии военных кораблей. Конец справки. Вернемся в отдел наблюдения за иностранными гражданами, в «святилище», где Рональд только что выслушал гораздо более выразительное изложение этих же событий.
Бакстер Лавлейс окинул Рональда ледяным взглядом, Затем посмотрел на полного бледного человека с моноклем, сидевшего справа от него; затем на нахального блондина по левую руку; наконец, на девушку в углу, которая стенографировала беседу (это была Скромница — жива, слава богу, хоть и заплаканная, расстроенная, на Рональда даже не взглянула).
— Я глубоко разочаровался в вас, Бейтс.
— Виноват, сэр, — пробормотал Рональд, вытянувшись по стойке «смирно». Все это очень походило на заседание военного трибунала.
— Я назначил вас в этот отдел, так как полагал, что вы будете оказывать сдерживающее влияние на Хаббард–Джонса, всем известного несколько неустойчивой психикой. Кстати, если вас это в какой–то мере утешит, вчерашний эпизод положил конец его карьере. Я отправил его туда, откуда он к нам пришел, — обратно к иммиграционным властям. Что касается вас, Бейтс, вы поощряли его безумные затеи. Одним словом, Бейтс, вы проявили себя в крайне невыгодном свете. Я закрываю отдел — все равно от него никогда не было толку. А вы, — зеленые глаза сверкнули ледяными искрами, — вы можете считать себя в резерве на неопределенный срок.
Это было равносильно смертному приговору — изгнание из контрразведки, из прекрасного мира мечты.
Рональд прошел к своему столу и начал собирать вещи. Дверь в «святилище» осталась полуоткрытой, и он улавливал обрывки разговора между Солтом и Бакстером Лавлейсом.