Мария Тереза закрыла глаза, и дыхание ее замедлилось.
— Надеюсь, ты все это выдумала, мама, — пробормотал Альберто, закрывая за собой дверь больничной палаты.
Альберто вынул из сейфа индийскую шкатулку и, вывалив из нее на стол драгоценности, пытался нащупать какой-нибудь рычажок, открывающий тайник. Руки у него дрожали, и терпение, не входящее в число его добродетелей, подводило.
— К черту все это, — выругался маркиз и, вынув из шкафа охотничий нож, вспорол красный бархат внутренней обшивки. — Там ничего нет, там ничего нет, — как заклинание, повторял про себя он, поддевая ножом тонкую металлическую пластину, обнаруженную под бархатом.
Что-то лязгнуло в шкатулке, и пластина откинулась. Под ней в голубом конверте лежало письмо.
Альберто зажмурился, надеясь, что, когда он откроет глаза, видение исчезнет. Он потряс головой и открыл глаза. Письмо по-прежнему было там. Маркиз достал его, глубоко вдохнул и открыл конверт. Там было несколько листков бумаги, исписанных четким каллиграфическим почерком Марии Терезы, и старая черно-белая фотография.
— Что это такое? Это же какой-то чертов Зорро! — воскликнул Альберто, с недоумением разглядывая изображенного на фотографии мужчину в черном развевающемся плаще, с кинжалом в одной руке и белым кроликом в другой. — Боже мой, мама, да это же еще хуже, чем несовершеннолетний тореро!
Сжимая в руке фотографию и письмо, маркиз задумчиво подошел к дивану и уселся на него, положив ноги на малахитовый журнальный столик. Он внимательно вглядывался в черты человека, который, если верить словам Марии Терезы, был его подлинным отцом. Сходство было несомненным. Тот же нос, те же мужественные и благородные черты лица, столь неотразимые для женщин. Теперь Альберто знал, что это действительно его отец, отец, о существовании которого он не подозревал и который в данный момент находится за четыре тысячи километров от него в руках чеченских террористов.
Маркиз отложил в сторону фотографию и бережно развернул страницы письма.
«Мой любимый сын! — со странной смесью недоверия, любопытства, ярости и любви прочитал он. — Я не знаю, прочтешь ли ты когда-нибудь это письмо, и если это произойдет, меня почти наверняка уже не будет в живых, поскольку вряд ли при моей жизни ты ни с того ни с сего решишь искать тайник в шкатулке с драгоценностями.
Я хочу попросить у тебя прощения за то, что лгала тебе всю жизнь. Поверь, я это делала для твоего блага, и я не знаю, что на самом деле лучше для тебя — знать правду или продолжать пребывать в неведении. Пусть судьба решит это за нас».