Маша, продрогшая до костей после ледяного душа, натянула второй свитер и плеснула в стакан немного «Столичной».
— Прости меня, папочка, — обращаясь почему-то к бутылке, сказала она. — Я пыталась помочь тебе, но больше не могу. Костолом собирается тащить меня в Якутск, оттуда в Вилюйск, а затем в Нюрбу. Еще одной гостиницы «Ыыт» я не выдержу. Или я немедленно смоюсь отсюда в какое-то более или менее приличное место, или стану законченной алкоголичкой и в пьяном угаре покончу с собой. Мне моя жизнь дорога как память.
Алкоголь согрел ее. Маша решительно распахнула дверцы шкафа и, достав из него чемодан, начала укладывать свои вещи. Вещей было немного. Управившись за десять минут, она присела на дорожку и, схватив чемодан, быстрым шагом вышла из номера.
Поймать в Красноярске такси было непростым делом, но Маша этого не знала. Она шла вниз по улице Нефтяников, пристально вглядываясь в ряды машин в поисках зеленого огонька, но в глаза ей били лишь свет белых фар да ритмично подмигивающие рубиновые указатели поворота.
— Черт, — выругалась Маша. — Не хочется связываться с частниками, да, видать, придется.
— Куда это ты собралась? — послышался сзади до отвращения знакомый голос.
Арлин Бежар раздраженно швырнула чемодан на землю и обернулась.
— Не твое собачье дело, — грубо сказала она. — Ты сам говорил, что я вольна уйти, когда захочу. В конце концов, деньги тебе должен мой папаша, вот и разбирайся с ним. Я сыта по горло и тобой, и твоими поселково-тюремными круизами.
— Ошибаешься, куколка, — угрожающе прошипел Гарик. — Мало ли что я там говорил с перепою. Ты моя до тех пор, пока не выплатишь долги своего отца, и, если ты еще раз выкинешь подобный фортель, я отлуплю тебя так, что тебе придется неделю спать стоя.
— Ах ты, морда сивушная, качок недорезанный, — начала было Маша, но Костолом, понимая, что в данный момент затевать дискуссию — дело неблагодарное, решил закончить все миром.
— Дорогая! Ты же знаешь, что я безумно люблю тебя, — зажав в кулак мужскую гордость, умоляюще произнес он, надеясь, что его дружки никогда не узнают об этом моменте позорной слабости. — Давай вернемся в гостиницу, выпьем по стопочке, я куплю тебе шоколад и пирожные, и мы забудем о наших разногласиях!
— Так, значит, ты действительно так сильно любишь меня? — неожиданно спокойным тоном спросила Маша.
Не ожидавший столь легкой победы Гарик удивился.
— Конечно, моя селедочка, — медовым голосом произнес он.
Арлин сделала шаг к нему и, запрокинув голову, приоткрыла губы, словно для поцелуя.
Шалея от неожиданно привалившего счастья, Костолом наклонился к ней.