— Я изуродую этого подонка. Я убью его. Я разрежу его на куски и скормлю шакалам, — восклицал Махмуд Дарасаев, яростно меряя шагами небольшую каменистую площадку, укрытую между скал. — Да как они посмели обмануть меня, Волка! Эти шелудивые гиены прикарманивали мои миллионы, а сами смеялись за моей спиной! Но теперь все. Теперь этому пришел конец. Волк выходит на тропу войны. Волк отомстит. Волк еще умоет вас кровью.
— Кому это ты собираешься мстить? — поинтересовался Стрелок, бесшумно появляясь из-за скалы.
Волк вздрогнул и, обернувшись к Дмитрию Сергеевичу, хищно оскалил зубы.
— Тэбэ, дарагой! — с нарочито утрированным кавказским акцентом рявкнул он.
По знаку Дарасаева из укрытий, щелкая затворами, выскочили несколько чеченцев и с гортанными криками нацелили автоматы в грудь Борисова.
— Очень эффектная сцена, — оценил ситуацию Стрелок. — Может быть, теперь ты объяснишь мне, в чем дело?
— Я задам тебе только один вопрос, дарагой, — яростно чеканя слова, произнес Махмуд. — И если ты ответишь неправильно, мои люди пристрелят тебя на месте. Так какую сумму выкупа Генсек собирается получить с Серого Кардинала?
Дмитрий Сергеевич ухмыльнулся и, достав из кармана сигареты, неторопливо закурил.
— Именно об этом я и собирался с тобой поговорить, — сказал он.
— Прежде всего ты должен мне поклясться, что все, что я расскажу тебе, останется строго между нами, — твердо сказал Альберто по-испански.
— Говори по-английски, — потребовала Маша. — Мы и так в ужасном положении, и я не допущу, чтобы вы о чем-то там секретничали за моей спиной.
— Но я же журналист, — не обращая внимания на Машин протест, заныл Чема. — Нутром чую, что здесь дело пахнет потрясающим материалом. Ты-то у нас маркиз, а мне ведь карьеру делать надо. Неужели ты собираешься подложить мне такую свинью? Ведь все равно журналисты других агентств рано или поздно разнюхают о тебе всю подноготную. Так почему я не могу быть первым?
— Черт побери, говорите по-английски, — стукнув кулаком по столу, рявкнула Маша.
— Пожалуйста, оставь их в покое, — вмешался Джокер. — Уверен, Альберто потом тебе все расскажет. В конце концов, ты должна доверять своему брату.
— Своему брату? — недоверчиво переспросил журналист, поворачиваясь к Маше. — Он сказал «своему брату»? Альберто, он что, тебя имел в виду?
Маркиз застонал и, закрыв лицо руками, обессиленно опустился на кровать.
Чема смотрел на Арлин со все возрастающим подозрением. Девушка, чувствующая, что допустила-таки оплошность, тоже не мигая уставилась на него.
— Слушай, а ты мужчина или женщина? — по-английски спросил Чема.